Книга утерянных сказаний: Пришедший из-за грани
Шрифт:
– Да, Сион,- он немного ёрзает на сидении,- Можно мне пересесть вперёд, сзади уж очень трясёт?
– М-м-м...нет, не стоит,- выдавил после некоторых раздумий я.
– Ну почему?- не понял он,- Почему, Сион?
И как ему объяснить, что у меня сейчас очень странный период жизни, во время которого тянет абсолютно на всё более-менее симпатичное (или хотя бы живое)? Поэтому я буркнул что-то вроде “ты будешь загораживать мне обзор”.
Тревлор показался вдали, высокие башни и каменные стены. Насколько мне известно, его помогали строить людям мы, эльдар, и люди с нас сняли торговые пошлины. Город стал хорошей торговой
– Стоять!- остановили нас на воротах стражники,- Кто такие?
– Сион и Силиврен, сыновья Маэдроса Высокого и Толэдгват, королей нолдор!- отчеканил я. Ворота открылись, мы въехали в город.
Климат здесь суровый, но не жесткий. Земледелием заниматься сложно, но кое-какие плодовые деревья растут. Для меллорнов климат жестковат, хотя мама проводит эксперименты по прививанию их к соснам и дубам. Город чистый, за последние лет десять сильно разбогател. Хотя когда мы с Силивреном только родились, это было глухое поселение на двести-триста человек. Сейчас дома каменные, населения тысяч три наберётся (люди из других племён тоже пришли в этот город), а нападения варгов отражают уже с куда меньшими потерями, чем до встречи с эльфами. Или, вернее, с моей мамой. Кажется, здесь мы с братом и родились.
– Сион, брат, ты...ты ведь всё равно мой брат, да, правда?- обхватывает меня вдруг со спины Силиврен,- Ты ведь не бросишь меня? Не вернёшься к своим?
– Мои – квенди,- твёрдо отвечаю я, уже подъезжая к дворцу Сигрида I,- И я никогда не оставлю своих, даже если оказался не из эльдар сам.
И тут я вижу короля людей севера.
Мужчина лет сорока, не больше, чуть выше меня, мощный, широкоплечий, с карими глазами и густыми каштановыми с проседью волосами. Седина коснулась и пышной бороды.
– Ну, Сион...как же ты вырос...- проговорил вдруг он со слезами,- Ты так похож на мать...
– Мать?- спросил я недоуменно,- Но ведь...а, верно. Простите, король, я только неделю назад узнал...
– Я не виню тебя, вовсе нет,- он попытался улыбнуться, но я же вижу, что он очень подавлен,- Когда я отдавал тебя королям нолдор, я прекрасно понимал, что тебя будут воспитывать как эльфа. Я это, должно быть, твой брат?- он посмотрел на Силиврена, прячущегося за моей спиной.
– Д-да, здравствуйте,- нашёл он в себе силы поздороваться.
– И тебе привет. Пойдём, мне многое надо тебе рассказать. Королева тебе, небось, ничего не рассказывала про твоё рождение?
– Нет.
– Тогда тем более пошли. И ты, эльф, тоже слушай, вы в один день родились.
Твоя мать, Сэлка, была моей любимой младшей сестрой. Ты очень на неё похож, Сион. А Сион Охотник...он был нашим лучшим воином. Они с Сэлкой поженились, она сразу же понесла. А потом...через восемь месяцев я привёз домой тело её мужа – загрызли варги. Она упала, начались скоротечные роды. Савва, наша повивальная бабка, сделала что смогла, пыталась затормозить их. Тогда на наше убежище и вышла Толэдгват. Тогда я думал, что она простой человек, ну и перенёс в дом – нельзя отказывать в убежище беременной женщине. Брат твой родился за час до заката, ты – на закате. Сестра моя только и успела тебе имя дать, дa попросить передать королеве. И умерла на рассвете.
– Значит...- я опустил взгляд,- Значит, мы действительно родились с Силивреном
– Да. Теперь я и мой народ обязаны королеве нолдор: она приняла тебя как своего сына, выходила – ты же недоношенным родился, среди людей бы точно помер,- ты сейчас на эльфа похож больше, чем на человека. Ей, чего ты расстроился?- а я действительно расстроился. Оказывается, моя родная мать умерла вскоре после родов, а отец погиб ещё до моего рождения. Жизнь человека несправедливо мала и так хрупка...а ведь я, что бы я не говорил, всё равно человек!
– Сион, не надо расстраиваться,- похлопал меня по плечу дядя,- Люди живут меньше эльфов, но всё равно всё успевают. Эльфы, конечно, и красивее, и крепче, только вас что-то всё меньше и меньше, а нас – всё больше и больше.
– У нас принята малодетность,- объяснил я, совершенно не удовлетворённый таким объяснением.
– У НАС принята многодетность,- выделил слово “нас” Сигрид,- Я знаю, что у тебя уже три младшие сестрёнки, но...будь Сэлка жива, их могло бы быть никак не меньше пяти. А у вас редко бывает больше
– Эльдар могут заводить детей только во время мира и только по любви,- Объяснил я,- У нас почти нулевая младенческая смертность, мы редко болеем и ещё реже умираем от болезней. А если погибли, можем через какое-то время возродиться.
Но не я. Я не смогу возродиться! Если я погибну в схватке, или подхвачу какую-нибудь человеческую инфекцию, или просто случайно упаду с крыши, Силиврен останется без единственного друга! У нас в Хитлуме мало детей, только мы с сёстрами, прочие эльфы с детьми живут ближе к югу. Он в любом случае рано останется наедине с собой, ведь наше совершеннолетие наступает примерно в сто лет, а я, скорее всего, умру ещё до семидесяти.
Нет. Не такой судьбы хочу я своему брату. Я должен найти способ...
Я возложил цветы на могилу родной матери, которую никогда не знал. Неприметный могильный холм к западу от города – всё, что осталось от Сэлки, сестры Сигрида. Силиврен молча ждал, благо я быстро совладал с собой и даже не разрыдался, как опасался.
– Приезжай почаще в Тревлор,- попросил меня перед отъездом дядя,- Мои сыновья, конечно, имеют больше прав на престолонаследие, но у тебя есть способности, и нехилые способности, не думай. И брата привози. Ещё старая Савва предсказывала, что ты совершишь много подвигов вместе со своим братом, если только вы не будете разлучаться. Ну, удачи тебе!
– И вам не хворать,- попрощался я с дядей Сигридом, выезжая из Тревлора с сонным братом за спиной. Всё-таки мы весь день были на ногах, исключая обед, а брат ещё совсем мал. Это я уже могу работать почти как взрослый, а он...дитя малое.
– Брат, мне спать хочется,- пожаловался Силиврен,- Можешь ехать быстрее?
– Могу, но...ладно, перелезай мне на колени, подремлешь.
Теперь он ехал у меня на коленях. Мне следовало о многом подумать, а сзади он будет ныть и мешать. Я, Сион, оказался аданом, смертным, чей срок жизни ограничен максимум (в эти достаточно спокойные времена) восьмьюдесятью годами, причём последнюю четверть своей жизни я не смогу ничего делать. Обидно, горько...страшно. Нет, не перед смертью, а за своих. Они будут наблюдать за моим постепенным затуханием, расстраиваться, особенно брат. Вполне возможно, он отрешится от эмоций и предпочтёт жизнь вдали от людей, потому что когда-то потерял своего человека.