Книга воина. Легенды о героях и чудовищах
Шрифт:
Из темной расселины осторожно вышли обезьяны. Они ходили на двух ногах, а вел их за собой высокий павиан в шелковых красных одеждах, рядом с которым почтительно держался друг и охранник с двумя кинжалами за поясом.
– Приветствую тебя, Рама, – поклонился павиан в красных одеждах, – меня зовут Сугрива, рядом со мной – мой друг Хануман и близкие.
Рама и Лакшман поклонились новым знакомым и поделились едой.
– Я слышал о твоей беде, царь обезьян Сугрива, – сказал Рама, – тебе досталось царство по наследству,
– Все так, – сказал Сугрива, – нас слишком мало и мы слабы, чтобы отвоевать царство у предателей.
– Также я слышал, – продолжил Рама, – что дух воина живёт в каждом, но во многих он скрыт подо льдами сомнений и пеплом неудач.
Сугрива вздохнул и промолчал.
– Но вам повезло, – сказал Рама, – похлёбку, которую вы едите вместе с нами, приготовил мой брат Лакшман, известный знахарь.
Младший брат поперхнулся, удивлённо взглянул на Раму, но промолчал.
– Это суп смелости. В том, кто попробовал его хоть раз, просыпается смелость на всю жизнь. Чувствуете ли вы прилив храбрости, воины Сугривы?
Обезьяны переглянулись и глухо забормотали.
– Чувствуете, как ваши озера выломали лёд, растворили пепел и вышли из берегов? – возвысил голос Рама.
Обезьяны вскочили с места.
– Среди вас – сын бога ветра, который до сих пор считает себя простым неуклюжим зверем. Правда, Хануман? – закричал Рама, встав перед растерянным другом Сугривы. Тот замотал головой.
– В тебе спрятаны могучие крылья. Так летай!
Рама пнул стоявшего у края вершины Ханумана ногой в живот и тот с криком рухнул в пропасть.
Обезьяны умолкли, с ужасом уставившись на Раму. И тут же закричали от радости, когда Хануман, расправив черные крылья, снова возник над холмом.
– С вами законный царь Сугрива, в котором проснулась благородная ярость. С вами сын бога Хануман и я со своим легендарным братом. Пора вернуть то, что принадлежит вам по праву. Прямо сейчас! – провозгласил Рама, хлопнул по плечу ошарашенного Сугриву и поднял меч под дружный крик обезьяньего войска.
Словно смерч, ворвались обезьяны в свой город. Горе было тем из предателей, кто вставал у них на пути.
Сугрива взошел на трон и горячо благодарил Раму, который так и не сказал ему, что в котле той ночью варилась самая обычная похлёбка из дикой утки.
– Ты соврал им, – шепнул Лакшман брату.
– Ошибаешься. Я сказал им правду, – ответил брат.
– Мне предстоит жестокий бой с армией похитителя моей жены, – сказал царю обезьян Рама, – я бы не возражал, если бы ты помог мне с войском.
Благодарный Сугрива приложил лапу к груди:
– Друг – это тот, кто входит в твою дверь тогда, когда все остальные из нее вышли. Я твой друг и должник, Рама. Мои воины с радостью встанут под твои знамёна!
Рама и обезьянье войско вскоре подошли ко владению царя демонов –
Армия ракшасов Раваны встретила героев на подступах к столице. Грянувшая битва потрясла Землю. Пока обезьяны сражались с демонами, Лакшман схлестнулся в поединке с братом царя демонов – черным великаном. К исходу дня великан ранил отравленной саблей Лакшмана в плечо. Рама вытащил еще живого брата с поля сражения, но все лекари только качали головами – рана была смертельной.
Лишь один, самый старый, полуслепой врач сказал, что там, где сходятся небо и земля, на горном пике Гималаев, растет трава, что может спасти Лакшмана. Но собрать ее нужно до заката, добавил лекарь и развел руками.
– Я принесу! – Сын ветра Хануман вскочил с места, расправил крылья и взлетел в облака.
Он прибыл на Гималаи до заката, но никак не мог найти нужную траву на вершине холма. Тогда он призвал помощь отца, увеличился в размерах и вырвал холм целиком. Хануман успел принести гору друзьям. Лекарь нашел нужный стебель, и Лакшман оказался спасен.
На следующий день он одолел черного великана, но и сам упал без сил. В бой вышел сам царь ракшасов, и никто не мог с ним тягаться, кроме Рамы.
Равана и Рама бились три дня и три ночи. Затупились мечи, сломались копья, кончились стрелы, устали мышцы в рукопашной. Никак не могут одолеть друг друга. Расползлись набраться сил перед последним, решающим боем.
– Я давно берег эту стрелу, Рама, – сказал Лакшман, когда брат собрался на битву, – время пришло. Это стрела силы самого бога Брахмы. Она всегда попадает в цель.
Шатаясь от усталости, Рама натянул лук с последней стрелой. Рассмеялся Раван в ответ, взвизгнула тетива, и пробила стрела Рамы каменный доспех царя демонов там, где билось черное сердце.
– Я неуязвим для богов! – взвыл Равана, хватаясь за грудь.
– Но не для людей, – сказал Рама.
И дрогнула армия ракшасов под натиском вдохновленных победой обезьян. Чудовища прыгали в воды моря, пенились волны, и кричала армия обезьян, приветствуя своего героя.
Рама выломал тяжелую дверь дворцовой темницы и крепко прижал к груди бросившуюся навстречу Ситу, которая все это время ждала и верила в него.
– Ты, наверное, меня простишь, – осторожно сказал Лакшман за плечом, – но я должен тебе сказать… Стрела силы Брахмана, которую я тебе дал… Она…как бы так сказать… не совсем Брахмана… Обычная такая стрела…
Рама повернулся к брату.
– Я знал. Сила была в другом.
– В чем, брат? – удивился Лакшман.
– В правде, – Рама подхватил тихо плакавшую от счастья жену и взошел с ней на золотую повозку с зелеными конями, чтобы взмыть к облакам.
Кстати о древней Индии