Книга заклинаний
Шрифт:
– Вряд ли она внизу, – ответила она тоже шепотом. – Давайте начнем отсюда.
Все трое тронулись в путь по коридору. Харви пытался держаться впереди, хотя и не знал, куда вести, а Олив и Мортон сзади шли на цыпочках по теням друг дружки.
Они начали поиски в гостевой ванной комнате, в которой висела только одна маленькая картина. Олив взялась за хвост Харви, а Мортон ухватился за Олив, и компания шагнула через раму. Женщина на картине, которая вечно стояла одной ногой в старомодной ванне, тихонько вскрикнула, когда пятнистый кот и двое одетых в пижамы
– Простите нас, добрая леди, – пафосно начал Харви, – но мы должны изучить вашу ванную комнату во имя Англии.
– Что?! – возмутилась женщина.
Олив присела, чтобы заглянуть под ванну, а Мортон проверил углы. Комната на картине была довольно небольшая и пустая, и уже через несколько секунд трое исследователей выкарабкались обратно, оставив промокшую даму возмущаться фыркать им вслед.
– Никаких книг, – резюмировала Олив. – Давайте проверим синюю комнату.
В синей спальне висела картина с бальной залой, где играл оркестр и танцевали люди в старомодных нарядах. Но когда Харви, Олив и Мортон вылезли из рамы, танцы прекратились. От оркестра донеслось несколько последних звуков – один за другим музыканты сбились и уставились на незваных гостей.
– Нет необходимости падать ниц! – объявил Харви, благодушно махнув лапой. – Вы, несомненно, поражены появлением великого сэра Уолтера Рэли и славной королевы Елизаветы. – Он указал на Олив. Та сконфуженно расправила подол пижамы с пингвинами. Кот оглянулся на них с Мортоном, бросив в их сторону: – Эти негодяи не желают кланяться своей королеве. Приказать их всех обезглавить, ваше величество?
Олив с ужасом затрясла головой.
– Э-э-э… вообще-то… – начала она, видя, что вся нарисованная толпа разом обратила взгляды на нее. – Простите, никто не видел тут книгу?
В толпе зашумели.
– Я видел! – воскликнул кто-то в углу и указал пальцем на сборник нот на рояле.
– Я тоже видел! – воскликнул другой человек, но он, как выяснилось, имел в виду тот же самый сборник.
– Ясно… – громко произнесла Олив, потому что все новые и новые люди заявляли, что они тоже видели ноты на рояле, – кто видел другую книгу? Не ту, что лежит на пианино?
Последовало смущенное бормотание, но больше никто не проронил ни слова.
– Ладно тогда, – продолжила Олив. – Спасибо за помощь.
– Ну и ну, – прошептал Мортон, когда они друг за другом приземлились на ковер синей спальни. – Столько людей, и все как один – дурачки.
– Ваша правда, сэр Пододеяльник, – согласился Харви.
– Ну, они же нарисованные, – добавила Олив. – Они никогда не выходили из этой комнаты. Сомневаюсь, что им часто приходится о чем-то серьезно задумываться.
Мортон посмотрел вниз и ничего не сказал.
– Я имею в виду, – поспешила объяснить она, – они не как ты и не как другие люди, которых Олдос заманил в картины. Вы же все раньше были настоящими, а теперь… в смысле…
Но он уже ринулся
– Мортон… – умоляюще начала Олив.
Не обратив никакого внимания на нее слова, мальчишка шагнул в шкаф и захлопнул за собой дверь.
Олив втянула воздух сквозь зубы. Вдруг родители услышали? Они с Харви переглянулись.
– Я проверю, не вступили ли в пролив суда противника, ваше величество, – прошептал кот и бросился в коридор.
– Мортон, – прошептала Олив закрытой двери шкафа. – Вылезай.
Ответа не последовало. Она потянула за ручку, но дверь не поддалась. Мальчик, очевидно, крепко держал створку с другой стороны.
– Ну, хватит, Мортон. Мы теряем время.
Шкаф помолчал. Казалось, он задумался. И тут изнутри донесся приглушенный голос:
– Почему мне нельзя просто остаться здесь? Раз старика больше нет, почему нам всем просто не выйти обратно?
– Мортон, вы же не живые. – Олив помедлила. – Уже нет. – Шкаф не стал спорить, поэтому она продолжила: – Люди заметят, что вы не становитесь старше, и кожа у вас странная, и вы ничего не едите. И яркий свет вам вреден. Вам здесь небезопасно.
– Я могу жить в шкафу, – уперся Мортон. – Или весь народ из картины может просто поселиться тут, в доме, с вами.
Девочка попытался представить себе такую возможность.
– Мне кажется, ничего не получится, – сказала она наконец. – Мои родители расскажут про вас всем ученым в университете, и они захотят ставить на вас эксперименты, препарировать, клонировать или еще что-нибудь.
Шкаф совсем затих.
Олив прислонилась головой к деревянной двери.
– Мортон… – начала она так ласково, как только могла. – Я…
Но ее прервал голос мальчишки:
– Тут картина.
Она нахмурилась.
– Какой смысл вешать картину в шкафу?
– Она не висит. Она стоит. Я ее нащупал. Смотри.
Дверца шкафа распахнулась. Мортон появился из темноты, растолкав пыльные пальто, и указал на дальний угол шкафа. Оттуда в луче водянистого лунного света блестела рамой картина.
Опустившись на колени, дети вытащили холст и отнесли в голубую спальню, чтобы получше рассмотреть. В тяжелой раме обнаружился пейзаж с разрушенным замком – осыпающиеся каменные стены на фоне ночного неба.
– Как думаешь, это его картина? – прошептал Мортон.
– Ну, есть способ узнать наверняка, – тоже шепотом ответила Олив, и в этот самый момент в комнате появился Харви и важно сообщил, что путь свободен.
Спустя мгновение все трое уже шагнули через раму в прохладную, влажную ночь, пахнущую мхом. Значит, это вправду была одна из картин Олдоса – картина, в которой Олив никогда еще не бывала. Пока они пробирались по мшистым камням, которыми был устлан спуск ко рву, она раздумывала, как долго холст пылился в шкафу, и кто вообще сунул его туда, где его никто ни за что не увидит.