Книга желаний
Шрифт:
— Отдыхать. — После сумасшедшего бега и еще более сумасшедшего сражения с теми, кого не существует, не могло быть и речи о продолжении похода.
— А завтра?
— Завтра и посмотрим.
— Ваш благородие, — Селим переключил внимание на Коннован, та на обращение не отреагировала, видать, не приняла на себя. — Ваш благородие командирша! Ты б это, сказала чего. А то бежать, оно конечно хорошо и полезно, особливо иногда, но познать бы от кого бежали — не помешало б.
Коннован вздрогнула, глянула на Селима, поежилась, точно зябко ей. Может, и вправду зябко, Вальрика самого точно в лихорадке трясет. А она изменилась, будто бы стала старше и вместе с тем в ней
— Это сайвы — сущности… воплощения Безымянного ветра… дети Хаоса. Антиматерия. Или не совсем, чтобы антиматерия, скорее живая энтропия, которая разрушает все, к чему прикасается.
— Ни бельмеса не понятно, — Селим сел на землю и принялся стягивать сапоги. — Нам бы попроще как…
— Разрушение, — отозвался Рубеус.
— Это я сообразил, — Анджей растянулся на траве. — Пусть лучше скажет, откуда они такие взялись.
— Проклятие господне, — Фома перекрестился. Благочестивый.
— Проклятие, — вдруг поддержала Коннован. — Именно проклятие, но не Господне. Нужно разрушить источник, вывернуть ветер наизнанку, убить его… на время убить. Это жестоко.
— Но прежде случалось? — Спросил Рубеус.
— Не знаю. Наверное, да. Карл упоминал, что Восточный замок однажды отстраивали… значит, скорее всего ветер. Но я не в курсе, это вообще закрытая информация, я и этого знать не должна. Случайно получилось, Карл оставил книгу, а я заглянула. Получилось так. — Теперь Коннован оправдывалась, Вальрик никогда прежде не видел, чтобы она оправдывалась.
— Значит, выпустить эту штуку может только да-ори? — уточнил Морли. — Вампир.
— Хранитель Границ и владелец замка, он контролирует ветер… он говорит с ветром… он способен изменить его. Но это запрещено! И Хранители избегают массовых разрушений, которые способны вызвать большой резонанс среди людей, им не нужна война.
У Вальрика сложилось впечатление, что вампирша убеждает в первую очередь себя, а потом уже остальных и, говоря по правде, получалось у нее плохо. Коннован, наверное, решила так же и, обняв руками колени, замолчала.
— Светет скоро, — нарушил затянувшееся молчание Фома. — Наверное, готовиться надо…
За неимением вариантов лагерь устроили прямо в степи. Ильясу даже удалось подстрелить какого-то зверя, навроде кролика, только крупнее. Поджаренное на костре мясо отдавало тиной, и после него жутко хотелось пить, но воду надо было экономить, кто знает, скоро ли получиться пополнить запасы. На весь отряд всего-то две фляжки: одна у Вальрика, вторая у Морли.
Вот и оставалось сидеть у погасшего костра да таращится в степь. Вальрик сам не заметил, как задремал, а проснулся от чувствительного тычка в бок.
— Княже, у нас, кажись, гости.
Анджей, которому выпало быть часовым, указывал куда-то в степь, прищурившись — от яркого солнца мгновенно заслезились глаза — Вальрик разглядел крошечное серое облачко у самого горизонта. Облачко росло, превращаясь сначала в облако, потом в тучу, распавшуюся на отдельные сизые осколки, каждый из которых обратился во всадника. Вальрик с интересом наблюдал за этими превращениями, бежать либо прятаться он не пытался. Во-первых, куда тут спрячешься, когда вокруг голая, гладкая степь. Во-вторых, лошадь всяк человека быстрее, так стоит ли тратить силы
— Ох и весело сейчас будет, — Селим потянулся, зевнул, отгоняя сон. — А то прям заскучали…
Ему не ответили. Морли пододвинул оружие поближе, а Фома, перекрестившись, пробормотал что-то про милость Божию. Всадники же приближались. Вот лошади с галопа перешли на рысь, потом на шаг. Еще минута и лагерь окружили темноглазые, темноволосые воины.
Некоторое время ничего не происходило: незваные гости рассматривали лагерь и Вальрика, а Вальрик в свою очередь рассматривал их. Лошади хорошие: тонконогие, поджарые, обласканные степным солнцем. Таких лошадей пригоняли на продажу из далекой Западной степи и просили дорого, но оно того стоило: степной конь способен несколько дней без еды и воды обходиться, и не скачет — ветром летит. Сами всадники смуглые, сухопарые, в легкой броне, у каждого на поясе сабля кривая висит да аркан к седлу приторочен.
— Кем бы вы ни были, путники, — произнес один из воинов, Вальрик решил, что это — командир, поскольку упряжь на лошади его сияла серебром, а поверх кованого нагрудника лежала толстая золотая цепь. — Отныне вы являетесь пленниками Великого Хана Аты!
Глава 11
"И люди те, в Степи живуще, дома возводят из тонкого бруса деревянного, покрывая его сверху выделанными шкурами лошадиными. Дом такой разобрать можно и в другое место перевезти, что оне и делают, ибо как ни велика Степь, но прокормить табуны лошадиные, на одном месте стоя, невозможно". В шатре было дымно и воняло, Фома с гораздо большим удовольствием устроился бы снаружи, благо день теплый, солнышко щедро сыплет на землю тепло, мягкая трава тянется вверх…
Нет, насчет травы это преувеличение, в стойбище Великого Хана вместо травы была хорошо утоптанная копытами и сапогами земля, на которой разноцветными полушариями жались друг к другу шатры. Пленникам отвели место в самом дальнем и самом грязном из них, и выходить запретили, даже стражника поставили, чтобы следил.
Фома устроился у самого выхода, там и светлее, и воздух свежий доходит, а что стражник страшно зыркает, так работа у него такая. Обидеть — не обидит, это Фома чувствовал. Лучше уж подумать, о чем в книге написать. Про седовласого воина, их пленившего? Про то, как ехали к стойбищу за спинами степняков? Про то, как те желали отобрать оружие, а князь не согласился, дав слово, что до разговора с Великим Ханом оружие не повернется против Степного народа? Или про то, что вампиры остались где-то в степи? Последнее обстоятельство странным образом беспокоило Фому, не то, чтобы он сильно желал видеть проклятых, скорее отсутствие присмотра за ними могло вовлечь отряд в неприятности. Какие — Фома пока не ведал, но так же ясно, как в случае с сайвами чувствовал: неприятности будут.
— Я говорю, всех поперережут, — голос Нарема выбивал из раздумий. — Потому как язычники темные!
— Да не нуди, язычники, язычники… зато кормют хорошо, — возразил Селим. — А зачем кормить, если резать собираются?
— Заткнитесь оба, — рявкнул Морли.
"Само стойбище невелико, в шестьдесят шатров, а, по словам одного из воинов, в каждом шатре одна семья живет. Но семьи у них многочисленные, состоящие из многих мужчин и еще боле женщин. Правда, женщин оне за людей не почитают, используя токмо для работы и рода продолжения, и порой на лошадей выменивают". Все это рассказал Фоме воин, который вез его в стойбище. Вопросов он не чурался, отвечая на них охотно и обстоятельно.