Книги Бахмана
Шрифт:
Автофургон увеличил скорость. Зак услышал, что он приближается, и побежал еще быстрее. Бежал он неловко, спотыкаясь, прихрамывая. Рана на колене вновь открылась, и Гаррати увидел, как на дорогу упали свежие капли крови.
Зак вырвался вперед основной группы, сделал еще одно ускорение. В течение нескольких секунд его черный, неестественно неподвижный силуэт вырисовывался на фоне красного неба, как высокое пугало, а затем он пропал. Автофургон последовал за ним, двое солдат спрыгнули с него и унылой походкой зашагали
Никто не произносил ни слова. Все лишь прислушивались. Очень долго ничего не было слышно. Поразительно, неправдоподобно долго. Только птица пролетела, только ранние майские цикады стрекотали, и еще откуда-то сзади доносился гул самолета.
Затем — резкий окрик, пауза, второй окрик.
— Хотят убедиться, — с тоской сказал кто-то.
Одолев подъем, они увидели фургон, стоящий на обочине примерно в полумиле впереди. Из выхлопной трубы вырывался синий дым. И — никаких следов Зака. Совершенно никаких следов.
— Где Главный? — закричал кто-то. Голос принадлежал круглоголовому парню по фамилии Гриббл, номер 48. В голосе слышалась подступающая паника.
Солдаты не ответили, они молча шли по краю дороги. И никто не ответил.
— Он что, опять речь говорит? — снова завопил Гриббл. — Этим он, наверное, и занимается! Так вот, он убийца! Убийца он, вот кто он такой! И я… Я скажу ему! Думаете, не скажу? Я все выскажу ему в лицо! Выскажу ему в лицо!
Он так разбушевался, что сбился с шага, почти остановился, и солдаты в первый раз обратили на него внимание.
— Предупреждение! Предупреждение сорок восьмому!
Гриббл остановился и тут же двинулся вперед, набирая скорость. Он шагал и смотрел на свои ноги. Скоро Идущие поравнялись с поджидавшим их автофургоном, который медленно пополз с ними рядом.
Примерно без четверти пять Гаррати пообедал: тюбик паштета из тунца, несколько крекеров с сырным порошком и много воды. Он буквально заставил себя ограничиться этим. Флягу можно получить в любой момент, а вот новых порций концентратов не будет до девяти утра… а он, возможно, захочет перекусить ночью. Черт возьми, возможно, ему понадобится перекусить ночью.
— Может, для нас сейчас решается вопрос жизни и смерти, — заметил Бейкер, — только аппетит от этого явно не убывает.
— Но мы не можем себе позволить идти у него на поводу, — возразил Гаррати. — Мне не улыбается упасть в обморок где-нибудь часа в два ночи.
Вот уж воистину неприятная перспектива. Наверное, ты ничего не узнаешь и не почувствуешь. Просто проснешься посреди вечности.
— Поневоле задумаешься, правда? — мягко сказал Бейкер.
Гаррати посмотрел на него. Доброе, юное, красивое лицо, освещенное заходящим солнцем.
— Ага. Пропасть вопросов, над которыми я задумываюсь.
— Например?
— Вот
— А что такое?
— Мне непонятно, зачем он здесь, почему он ничего не говорит. И еще — выживет он или умрет.
— Гаррати, все мы умрем.
— Будем надеяться, не сегодня.
Гаррати говорил по-прежнему тихо, но его вдруг пробрала дрожь. Он не знал, заметил ли это Бейкер. У него заныл мочевой пузырь. Он повернулся спиной вперед и на ходу расстегнул ширинку.
— А что ты думаешь про Приз? — спросил Бейкер.
— Не вижу смысла о нем думать, — ответил Гаррати и выпустил струю. Закончив, он застегнул ширинку и снова пошел вперед лицом. Он испытывал легкую радость от того, что сумел сделать свое дело и не заработать предупреждение.
— А я вот думаю о нем, — мечтательно проговорил Бейкер. — Даже не столько про Приз, сколько про деньги. Про всю сумму.
— Богатому не попасть в Царство Небесное, — отозвался Гаррати и взглянул на свои ноги — единственное, что пока не позволяло ему доподлинно узнать, где же находится Царство Небесное.
— Аллилуйя, — сказал Олсон. — После встречи нас ждет отдых.
— А ты как, верующий? — спросил Бейкер у Гаррати.
— Нет, не то чтобы. Но я на деньгах не зацикливаюсь.
— Тогда, наверное, ты вырос на картофельном супе и каше, — сказал Бейкер. — А свиное ребрышко — только когда твой отец мог себе позволить.
— Да, пожалуй, это сыграло свою роль, — согласился Гаррати и помолчал, обдумывая, стоит ли продолжать. — Но это далеко не самое важное.
Он понял, что Бейкер смотрит на него непонимающе и с легким упреком.
— Ты хотел сказать, что деньги с собой не возьмешь, — пояснил Макврайс.
Гаррати взглянул на него. На губах Макврайса играла уже знакомая ему раздражающая кривая улыбка.
— Пожалуй, да, — ответил Гаррати. — Мы ничего не приносим в этот мир и ничего не можем из него унести.
— Верно, но тебе не кажется, что в промежутке между приходом и уходом нам лучше было бы пожить в комфорте? — спросил Макврайс.
— Да к черту комфорт, — сказал Гаррати. — Если те козлы, что едут на этой вот игрушке, пристрелят тебя, то ни один врач в мире не оживит тебя, даже если запихнет тебе внутрь кучу двадцаток и пятидесяток.
— Я не умер, — просто сказал Бейкер.
— Да, но ты можешь умереть. — Вдруг его мысль показалась ему столь важной, что он поспешил высказать ее вслух. — Но предположим, ты выиграл. Ты просидишь дома шесть недель, рассчитывая, что бы делать с деньгами, — я про Приз не говорю, только про деньги. И вот ты выходишь за покупками и попадаешь под такси. Что тогда?