Книжная лавка
Шрифт:
Понятия не имею, куда меня теперь несут, но я держал в голове, что у моего друга сегодня хорошее настроение, а валяться на улице всяко хуже, чем где-нибудь еще. Да и у них есть холодная водичка — судя по тому, как меня обливали утром, пусть и со смехом. Прислушиваться к разговорам у меня никак не получалось, мысли путались, все плыло, и я все равно не смог бы ничего изменить — так что осталось только поддаться и постараться получить от этого все возможное.
Я расслышал только слова «целитель», «вино» и смешки Лу, без которых он был бы не он…
Габриель, ты
И на этой жизнеутверждающей ноте я, кажется, снова отключился, измотанный и полностью обессиленный прошедшим днем.
6
* * *
Я очнулся на привычной уже жесткой постели. Надо мной был свод нашего храма, утопленный в приглушенном свете и тишине. А пахло… вином, да, вином. Видимо, Эрик притащил меня сюда — и заскучал в ожидании моего пробуждения.
— Дружище, — произнес его голос прямо над моим ухом, и я понял, что был прав. Голос был почти трезв.
— Надеюсь, ты не обиделся на меня за это небольшое недоразумения? Честное слово, и боги мне свидетели — я был изумлен не меньше тебя.
— Не обиделся. Хотя стоило бы. Тебя прикрывают эти парни — ночная армия, да? А я и не знал! Одни секреты, Габриель, одни секреты!
Я даже почувствовал себя виноватым — на какое-то время. И помолчал, прежде чем ответить.
— Я привык жить с теми, кто предпочитает не рассказывать о себе.
Эрик только покачал головой и прислонился к мраморной ножке какой-то хорошенькой богини, делая новый глоток.
Дождавшись, пока мир вокруг перестанет кружиться и обретет четкие формы, я сел. Бедро болело, боль пульсировала и заставляла сжимать зубы покрепче, когда я хоть немного шевелился, но несмотря на это я чувствовал себя довольным. С Лу я побеседовал довольно мило, потом мы провели эксперимент, сработает ли подаренная им жемчужинка. Она, конечно, не сработала. Но я как-то ухитрился выжить! А простуженный убийца, который носится за мной по городу, не явится в храм убивать меня, ибо вторжение в дом богов со злым умыслом и уготовленным оружием считается ужасным преступлением и карается всеми, кто только может карать. Я в безопасности, пока сижу в нашем храме, и, благодаря раненному бедру, выбора у меня нет. О, иногда гораздо проще жить, когда обстоятельства сильнее тебя!..
Не имея возможности свободно передвигаться, я решил пока заняться тем, чем занимался обычно до всей этой заварушки. Книгами. И больше других меня волновала моя черная книга из схорона, о чем я тут же сообщил Эрику.
— Опять ты с ней, а. В прошлый раз тебя мало карой богов ударило? — добродушно проворчал монах, когда я выложил ее перед ним.
— Более чем достаточно. Тот случай сделал меня несравнимо умнее — теперь нарываться будешь ты, а не я!
Эрик, справедливости ради стоит заметить, даже бровью не повел. На его лице читалось что-то вроде «я предвидел это еще
Он невозмутимо вытащил из складок своего безграничного плаща ворох мятых бумажек, обломок мелка, шарик с навершия меча, подозрительно подходящий на первый (как и на второй) взгляд к строму мечу настоятеля с отсутствующим украшением, висящему возле лестницы на стене в качестве декора. В новом мече у него уже был камень, но речь не об этом…
Эрик, особо не заморачиваясь, размашистыми движениями чертил прямо на полу какие-то линии. Средней аккуратности линии. Надеюсь, это не слишком принципиально!
Когда рисунок стал отдаленно напоминать странноватого вида пентакль, монах плюхнулся в центр и еще ладонью рядом похлопал, приглашая и меня сесть. Я сел.
Линии должны были защитить нас от цензуры, навязанной свыше, как бы отгородив нас от пространства храма, не пропуская ничего изнутри, однако не препятствуя проникновению благословения в обратную сторону. Хитро, ничего не скажешь — и продуманно как, а!
— Доставай книгу, чернокнижник, будем загадки разгадывать.
— Объективно говоря, ты прав только наполовину, дружище, — книга уже лежала перед нами. Загадками прямо мне в лицо.
Мы открыли ее и перелистали первую главу. Книга как книга, разве что взгляд автора отличается от угодного нашим начальникам — а так ничего особенного. И несмотря на это Эрик рассматривал ее все же с искренним интересом.
— Никогда не видел такое так близко, — сознался он. — Любопытно.
— Что, видать, не я здесь главный чернокнижник. В оппозицию подашься, э?
Монах собирался было ответить мне колкостью, видно, даже рот открыл — но тут воздух словно сгустился. На мгновение сперло дыхание, хотя, впрочем, тут же отпустило. Пол показался мне неестественно холодным, и холод его вдруг стал проникать сквозь мой плотный плащ, словно сквозь бумажный лист. Неужели боги так машут нам своей божественной рукой?
— Ну уж это вряд ли, — одними губами произнес мой друг, не рискуя шевелиться.
Однако прошла минута, другая, и все оставалось по-прежнему. Тогда я, повинуясь какому-то неясному порыву, взял книгу и перелистал ее всю, придерживая страницы рукой.
И в следующее мгновение словно водопад обрушился на нас, или словно небеса разом упали вниз. А еще секундой позже воздух вдруг стал таким, к какому мы привыкли, неестественный холод пропал, а линии пентакля словно утекли в мраморный пол, оставив после себя только крошки мела на плитах.
— Боги, старые и новые! — выдохнул монах, пораженный.
Мы откинулись на спины, повалившись прямо на пол. Усталость нахлынула нещадной волной, и ощущалось это, словно я несколько дней и ночей провел за тяжелой работой. Заслуженный отдых — коту под хвост, и рана моя заныла, запульсировала, растревоженная этой огромной силой, а мне оставалось только шипеть и терпеть, терпеть…
Эрик же вдруг встрепенулся:
— Книга! Габриель!
Я и не подумал пошевелиться.
— Ага. Я тебе больше скажу — книжник!