Книжник
Шрифт:
— Да. Пожалуй, пора это сделать. — Он не включил в воспоминания постыдную
истину о том, каким человеком был, когда впервые встретился с Христом. Сердце его
дрогнуло, когда он заглянул в глаза Дианы. — Есть вещи, о которых я должен вам сказать. — Он отвел взгляд от нее, обращаясь ко всем. — Вещи, о которых не сказано в свитке. Я
пытался забыть их и, может быть, загладить… — Сила запнулся. — Я… — Он не смотрел ни
на ее лицо, ни на Куриата.
— Моя мать умерла,
двадцать два года. Я был единственным сыном и унаследовал богатство, накопленное отцом, и отцом моего отца, и отцом моего деда. С первых моих шагов со мной обращались, как с
принцем крови. Я обладал любыми преимуществам и, которые можно купить за деньги: образование, удобства, положение в обществе. Мы владели домами в Иерусалиме и в
Кесарии. При всем моем уважении, Епенет, — я вырос в доме пороскошнее этого. Слуги
исполняли каждый мои каприз по мановению руки.
Он не нервничал так сильно, даже когда проповедовал в Ликаонии.
— Мой отец много путешествовал и всякий раз брал меня с собой. Я оказался способен
86
к языкам и к ведению дел, и он всячески поощрял меня, с юных лет доверяя мне многое. — Он крутил в руках свиток. — Меня учили, что мы лучше других, и я верил этому, потому что, где бы мы ни появлялись, с нами обращались лучше, чем с другими. Наше богатство
свидетельствовало, что Бог благоволит к нам, и все это признавали. Даже ученики Иисуса
полагали, что богатство означает Божье благоволение, пока Иисус не научил их другому. Не
всегда это так.
Он оглядел комнату. Прости меня, Господи. Я позволил им составить слишком хорошее
мнение обо мне.
Диана взяла у него свиток.
— Я подержу, пока ты говоришь. А то ты его испортишь.
Он тяжело сглотнул.
— Я слышал об Иисусе и Его чудесах и верил, что Он — Божий пророк. Мне хотелось
познакомиться с ним. И вот я облачился в лучший наряд, уселся на лучшего мула, призвал
стражей и свиту, обеспечивавших мне безопасность и удобство, и отправился к Нему
навстречу.
Он никогда не слышал такой тишины.
— Его ученики вызывали у меня недоумение, потому что были людьми такого сорта, каких отец учил меня избегать. Простые работники, необразованные — или, по крайней
мере, не такие образованные, как я. — Такие же, как те, что смотрели сейчас на него. — Один из них был известным мытарем. Я держался поодаль от толпы, чтобы не коснуться
кого-нибудь из них даже краем одежды, полагая, что это осквернит мою чистоту.
Он потряс головой, на глаза навернулись слезы.
— Вот какой была моя гордыня, когда я направлялся встретиться с Господом. — На
он лишился дара речи. — Я стоял так далеко, что не мог расслышать каждое слово Иисуса, да
и вообще почти не слушал. Меня слишком занимали мысли о том, что и как скажу я, когда я
приближусь к Нему, чтобы начать разговор.
Сила закрыл глаза.
— Он увидел меня и что-то сказал другим. Они расступились, пропуская меня. Я не
обратил на них никакого внимания. Мне всю жизнь оказывали такое почтение. Люди всегда
расступались передо мной.
Голос его вдруг охрип.
— Я подошел к Иисусу. Я назвал его «Учитель». Хотел оказать ему честь, понимаете
ли. Может быть, даже польстить. А потом я спросил… — Комок в горле мешал ему
продолжать, он сглотнул. — Я спросил: «Что мне делать, чтобы наследовать вечную жизнь?»
Он почувствовал, как кто-то осторожно коснулся его ноги. Диана глядела на него снизу
вверх полными слез глазами.
— Видите. Как я гордился собой. Я давал деньги нищим всякий раз, когда входил в
Храм. Всегда приносил десятину по Закону. Когда-нибудь я буду править в народе Божьем.
Благодаря богатству… Я думал, что я настолько хорош, что Иисусу придется ответить: «Сила, тебе больше ничего не нужно. Господь доволен тобой». Я ждал похвалы! Того, что привык
слышать всю жизнь. Глупец! Я хотел чтобы Бог заверил меня при всех, что уж я-то имею
право жить вечно.
Он медленно выдохнул.
— Иисус смотрел на меня с такой любовью. «Если хочешь наследовать вечную жизнь, — сказал Он, — соблюдай заповеди».
— Какие? — спросил я, полагая что одни важнее других, и Иисус перечислил: «Не
убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не лжесвидетельствуй. Почитай отца и мать. Люби
ближнего как самого себя».
Всего этого я придерживался. Я даже считал, что исполнил и последнюю из них, подавая несколько монет голодным вдовам и сиротам, сидящим на ступенях храма, нищим и
убогим, которых я удостаивал ничтожной милостыни на улицах! Я был настолько
самоуверен, что заявил, что соблюдаю все заповеди, и спросил, что еще мне нужно делать. Я
87
мечтал услышать в ответ: «Больше ничего». Но Иисус не сказал так.
Он бросил взгляд на Епенета.
— Иисус посмотрел мне в глаза и промолвил: «Если хочешь быть совершенным, продай
все, что имеешь, и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах. И тогда приходи, следуй за Мною».
— Мне показалось, что кто-то вышиб из меня дух. Уверенность, с которой я жил до сих
пор, улетучилась. Если недостаточно просто поступать по Закону, если богатство — не