Книжные люди

Эшенден Джеки

— Я знаю. Но я ошибался. И я был трусом. Ты сказала мне все те вещи, которые ты думала обо мне, и я... я не думал, что смогу быть кем-то из этого. Я не думал, что достоин тебя, и было проще уйти, чем попробовать.

Мое горло сжалось, я вынуждена сглотнуть. Трудно.

— Тебе не нужно пытаться, Себастиан. Ты уже этот человек. Ты был им все это время.

Он не двигается; его руки сжаты в кулаки.

— Я не чувствую себя им. Когда моя мать умерла, а мой отец пил, я закрылся. Я закрыл себя, потому что так было проще. И я так и не научился справляться

со всеми этими... чертовыми эмоциями. — Его лицо напряжено, дыхание учащено. — Я все еще не знаю, как с этим справиться, и я... я чертовски напуган. Но... Кэтрин, моя прекрасная Кейт. Я не могу жить без тебя, и не хочу. И ты не можешь вернуться к ублюдку, и ты не можешь быть с Лизой... Ты не можешь меня покинуть. Я этого не позволю.

Он борется, этот человек, который хочет либо все, либо ничего, и, похоже, решил, что хочет все. И я вижу его страх. Если бы он хотел, чтобы было легко, он бы никогда не написал мне эту записку, никогда бы не перебежал через дорогу и не вломился в мой книжный магазин. Но вот он стоит передо мной, сражается за то, что он хочет.

Сражается за меня.

Я не могу больше выдерживать расстояние между нами. Оно кажется неправильным, а он прошел так далеко, что я – та, кто закрывает последний разрыв. Тот, кто преодолевает это последнее расстояние, которое в итоге оказывается вообще не расстоянием.

Это я, кто тянется, чтобы положить свою ладонь на его теплую щеку.

— Тогда я не уйду, — говорю я просто. — Я останусь здесь. С тобой.

Он тянется к моей руке и покрывает ее своей, прижимая мою ладонь к своей коже. В его ярких голубых глазах читается боль.

— Ты уверена? Я не легкий человек. На самом деле, я могу быть ужасным, спроси любого здесь.

— Я уже спросила большинство людей здесь, и они говорят, что ты порой отстраненный и сдержанный, но ты также хороший человек.

Мышца дергается на его челюсти. Он так напряжен.

— Черт... Я не знаю, что теперь сказать. Я никогда не был влюблен. Я даже не был в настоящих отношениях раньше.

Я улыбаюсь, и любовь наполняет мою грудь, надувая мое сердце, как воздушный шар, так что оно болезненно давит на ребра.

— Ну, я была, — говорю я. — И я могу тебе помочь с этим.

Потом я кладу руку на его грудь, встаю на носочки и целую его. И происходит магия. Та же магия, которая всегда происходила между нами.

— Прости, — шепчет он мне на губы. — Я не должен был уходить.

— А я не должна была тебя отпускать. Мне следовало бы догнать тебя, но ты не единственный, кто боялся.

Его руки опускаются на мои бедра, и прежде чем я успеваю возразить, я оказываюсь поднятой и усаженной на прилавок. Потом он отпускает меня и кладет руки по обе стороны от меня, смотрит сверху, и я обожаю эту близость. Я люблю его тепло и его запах.

— Чего ты боишься? — спрашивает он.

— Что я не достаточно хороша для тебя.

Он отодвигает прядь волос за мое ухо, его пальцы касаются моей кожи, и я вздрагиваю. В его глазах сейчас пламя, и я чувствую, как оно поглощает меня, но в лучшем смысле.

— Я знаю тебя, и думаю, что

ты самая невероятная женщина. Ты умная, страстная, яростная и преданная. Ты все, что я даже не знал, что мне нужно.

Он берет мое лицо в свои руки, его губы покрывают мои, и он целует меня долго-долго. Потом, наконец, когда я дышу слишком быстро и тяжело, и думаю, когда же он отнесет меня наверх, и сможем ли мы вообще дойти до этого, он поднимает голову и говорит:

— Когда я впервые увидел тебя, я подумал, что ты как солнечный свет.

Мое сердце немного раздувается.

— Правда? А я думала, что ты самодовольный придурок.

Себастиан Блэквуд улыбается мне в ответ, тепло и с нежностью, и это лучшая улыбка, которую я когда-либо видела от кого-либо.

— Виновен. — шепчет он, как всегда, невыносимый.

Я улыбаюсь.

— Так это все? Это наше счастливое завершение?

— О нет, — говорит он, притягивая меня к себе. — Это не конец нашей истории, мисс Джонс. Не пока мы все еще пишем ее.

Мы все еще пишем ее.

И, спойлер, она все еще счастливая.

Пляж Пиха, Окленд, Новая Зеландия

1985

Себастиан

Я смотрю, как моя Кэтрин идет по песку ко мне, морской ветер развивает её волосы, превращая их в знамя. Она носит их длинными, и мне это нравится, хотя с тех пор, как годы изменили её, золото в её волосах исчезло.

Но я не замечаю этого. Я не вижу того, что время забрало у неё. Я вижу только то, что оно ей дало: улыбку, которая освещает весь мир. Морщинки вокруг её глаз и рта, которые рассказывают о боли и радости, утрате и счастье, о жизни, прожитой полноценно и с душой. Мудрость в её серых глазах, которая с того дня, как я впервые встретил её, была моим компасом. Тело, которое остаётся здоровым и сильным и несёт в себе душу человека, которого я люблю больше всех на свете.

Странное место для нас, двоих, здесь, на уединённом пляже с чёрным песком, в самом низу мира, так далеко от того, откуда мы пришли. Но это место идеально для нас. Мы создали здесь свою маленькую семью и обрели много друзей.

Но потери мы всё равно несём с собой, она и я.

Её дочь, Роуз. Её чайный домик. Мой сын, Чарли. Мой книжный магазин.

Мы не могли вернуться, и оба знали это. И мы выбрали не возвращаться.

Мы выбрали друг друга.

Наша история была завершена в Уичтри, и мы решили, что пришло время оставить её позади, чтобы дать место другой истории.

Мы получили всё, что хотели: годы любви, годы радости, годы счастья вместе. Я не знаю, сколько времени нам осталось, но в конце концов это не имеет значения.

Мы знаем, что мы имели и что имеем сейчас, и этого достаточно.

Кэтрин покрасила ногти на ногах в цвета радуги, и когда ветер развивает её волосы, она смеётся.

У нас есть наше счастливое завершение здесь, в этом моменте.

И в каждом следующем.