Кносское проклятие
Шрифт:
— А вы? — спросил я. — Вы, Зоя, тоже считаете Димиса Лигуриса шарлатаном?
— Нет, — после короткого молчания ответила девушка и упрямо тряхнула волосами. — Нет, — повторила она. — Я много думала об этом и раньше, а особенно в последнее время, уже после смерти Димиса. Он не обманывал нас. Он действительно мог читать эти письмена. Не знаю, как и почему, но я ему верила.
Видимо, собственная горячность смутила девушку. Она спохватилась и вскочила на ноги.
— Я совсем забыла вас угостить, — пробормотала
Я невольно усмехнулся. Вспомнилось, как меня угощал Гимпельсон со своей Аней и чем это чуть было не закончилось. Аня — миниатюрная, с пронзительно-белой тонкой кожей и черными волосами, похожая на котенка. Как соблазнительно она вертелась на ковре!
Зоя была совсем не похожа на нее. Довольно крупная блондинка ростом почти с меня — а я все-таки метр восемьдесят, — стройная, с золотыми волосами, делающими ее похожей на кляйстовскую Пентезилею. Почему-то именно эти длинные волосы, обрамляющие лицо с правильными чертами, и наводили на мысль о предводительнице грозных амазонок.
«А ведь такая ассоциация не случайна, — подумалось мне, пока Зоя, отойдя к бару в углу комнаты, колдовала над подносом. — Научный сотрудник Эрмитажа, аспирантка исторического факультета, а при этом что-то неуловимое выдает в ней женщину сильной страсти, гордости, деву-воительницу…»
Поосторожнее надо быть, Олег. Поаккуратнее. Это тебе не худосочная Аня с ее назойливыми соблазнениями. У этой может и получиться.
Хотя зачем ей это? Две недели назад убит ее любовник. Судя по ее же словам — отличный любовник.
А я тут при чем? Частный детектив, невыразительная личность. Ничего толком не знаю о минойцах. Неинтересно…
Зоя вернулась к дивану с вином. Я рассмотрел этикетку на бутылке — «Фаустино Пятый». Что ж, совсем неплохо. Серия «Фаустино» — одна из лучших, выпускаемых фирмой «Риоха».
Пока девушка с подносом в руках шла ко мне через комнату, я сумел как следует рассмотреть ее облаченную в джинсы и топик фигуру. Мы встречались второй раз, и во второй раз я был потрясен ее красотой. Таких научных работников не бывает!
Большой бюст при узкой талии — мечта эротомана! А ноги? Такие ноги должны ходить по подиуму! Почему модельным агентствам не приходит в голову заглянуть в пыльные кабинеты Эрмитажа? Они бы спорили между собой за право подписать контракт…
Я вспомнил фотографию, которую недавно дал мне Константинос Лигурис. Димис на ней выглядел очень презентабельно. Настоящий красавец, да еще утонченный. Он был любовником этой женщины. Боже, уж не ревную ли я?
В этот момент я заметил, что Зоя смотрит на меня в упор и на лице ее играет странная улыбка. Может быть, она догадалась о моих мыслях? Даже не догадалась, а почувствовала?
Испытав мгновенную
— Скажите мне вот что, — сухо спросил я, старательно отводя взгляд от ног сидевшей рядом девушки, — если Димис интересовался минойской письменностью, то почему приехал для этого в Петербург? Я охотно верю, что профессор Гимпельсон — крупное светило в науке, но ведь и в других странах есть знаменитые ученые. Наверное, логичнее было бы поехать на Крит, где жили любезные его сердцу минойцы, а не в далекую северную Россию?
— Димис и приехал с Крита, — спокойно ответила Зоя, по-прежнему не сводя с меня глаз. — Он вообще прожил на Крите половину своей жизни.
— Но он — британский подданный, — напомнил я, слегка растерявшись от неожиданности, — его отец живет в Лондоне…
— Так что же из этого? — пожала она плечами. — С отцом Димис жил лишь в отдельные периоды своей жизни. Его мать — гречанка с Крита, так что Димис много времени проводил с ней. Закончил университет на Крите. Его родители — в разводе.
Зоя допила вино в своем бокале и решила наконец ответить на мой главный вопрос.
— Дело в том, — сказала она, — что в Петербурге хранится довольно много минойских надписей. Часть из них — в Эрмитаже, где я работаю. Димис приехал сюда для того, чтобы прочитать их. По крайней мере он утверждал, что читает их, — уточнила она на всякий случай и снова выразительно пожала плечами. — Саул Аронович в это не верил.
— Зоя, — чуть ли не перебив девушку, вдруг спросил я, внезапно озаренный догадкой, — а зачем Димису вообще был нужен Саул Аронович? Для чего? Если человек читает минойские тексты или по крайней мере утверждает, что читает, то для чего ему нужен какой-то старый профессор из далекого северного Петербурга?
Зоя загадочно взглянула на меня и промолчала. Потом опустила глаза и посмотрела снова.
— Это у вас профессиональное? — с интересом поинтересовалась она. — Иметь такой цепкий ум? Вы сразу ухватили суть вопроса. Я и сама сначала спрашивала себя, что нужно Димису здесь? — Девушка посерьезнела. — Дело в том, что у профессора тоже имеются некие тексты. Их происхождение неизвестно. Это обычные бумаги восемнадцатого века.
— Восемнадцатого? — переспросил я, озадаченный.
— Ну да, — кивнула Зоя. — Именно что восемнадцатого. С точки зрения минойской проблемы это совершенно все равно — восемнадцатый век или двадцать первый. Никаких минойцев не было уже во времена Гомера…
— Так в чем же фишка? — не удержался я, чтобы не перейти на жаргон. — Зачем вы мне говорите об этих бумагах?
— А фишка в том, — в тон мне ответила Зоя, — что эти бумаги написаны на минойском языке. Это так называемая линейная письменность А. Та самая — нерасшифрованная.