Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

Лейси Роберт

Как-то раз Грейс сопровождала шаха в оперу, где ее ждала потрясающая сцена: набитый битком зал, встав с мест, обратил полторы тысячи лиц в их сторону.

«Вот тогда-то она впервые и вкусила этот соблазн», — заметила одна из подруг Грейс в разговоре с Сарой Брэдфорд.

Роман симпатичной блондинки и красавца-шаха не мог не стать предметом внимания светской хроники. Одна газета обмолвилась, что прибывший с визитом монарх преподнес Грейс в подарок несколько драгоценных вещиц. Нью-йоркская новость не замедлила перелететь в Филадельфию. Как только Джек и Маргарет Келли прослышали

о преподнесенных шахом драгоценностях, на Генри-авеню незамедлительно был созван семейный совет. Обаятельный глава восточного государства, разумеется, представлялся гигантским шагом вперед по сравнению с нищим евреем-режиссеришкой без гроша в кармане или гостиничным метрдотелем, однако дорогостоящие подарки, преподнесенные дочери, наводили на нехорошие подозрения. Ма Келли села на первый же поезд, идущий в Нью-Йорк, и уже в половине одиннадцатого утра постучалась в дверь квартиры своей приятельницы Мари Мэджи.

— Драгоценности! — возбужденно воскликнула она. — Будь добра, позвони ей. Скажи, что я желаю немедленно ее видеть!

Мари Мэджи описала этот эпизод более тридцати лет спустя в разговоре с Сарой Брэдфорд.

— Грейси! Признайся, где эти драгоценности? — Ма Келли потребовала у дочери ответа, как только та переступила порог.

Грейс попыталась тянуть время:

— Это всего лишь три безделушки.

— То есть ты хочешь сказать мне, что приняла в подарок драгоценные вещи?

Возмущению матери не было границ. Букет цветов, книга, коробка конфет — против подобных подарков никто не стал бы возражать. Но драгоценности — совершенно другое.

— Немедленно принеси их сюда, — наставляла Ма Келли дочь.

— Но, мама… — воспротивилась Грейс.

— Повторяю: немедленно принеси их сюда, — вновь произнесла Ма Келли. — Я буду сидеть и ждать здесь, пока ты не вернешься. Возьми пакет и не смей возвращаться без этих подарков. Я хочу на них взглянуть. Отец говорит, что ты обязана их вернуть.

Грейс ничего не оставалось, как поехать на такси к себе домой. Вскоре она возвратилась, неся с собой злополучные подарки. Это были три усыпанные драгоценными камнями вещицы, каждая из которых надолго врезалась в память Мари Мэджи: золотая сумочка-косметичка около двадцати сантиметров в длину, с тридцатью двумя крупными бриллиантами на застежке; золотой браслет с часами, крышку которых украшал настоящий купол из жемчуга и бриллиантов; а еще золотая брошь в виде клетки для птицы с миниатюрной подвижной дверцей на еще более миниатюрных петельках. Внутри клетки на качельках сидела крошечная птичка с усыпанными бриллиантами крылышками и глазами из ярко-синих сапфиров. Общая стоимость подарков составляла около десяти тысяч долларов.

Ма Келли было достаточно одного взгляда.

— Ты обязана срочно вернуть это назад, — приказала она дочери.

— Мама, — возразила Грейс, — это попросту невозможно.

— Что ж, тем не менее придется, — повторила миссис Келли. — Я буду сидеть здесь до тех пор, пока ты не вернешь шаху эти драгоценности. Отец говорит, что ты обязана это сделать. Я повторяю: ты обязана их вернуть.

— Мама, — стояла на своем Грейс, — монархам не принято отказывать…

Грейс

скрыла от матери, что она все-таки кое в чем отказала шаху. Молодой правитель подыскивал себе невесту. Незадолго до этого он развелся со своей первой женой, несравненной Фазией, сестрой короля Фаруха, и в одну из шести ночей, проведенных им в обществе Грейс, шах предложил своей спутнице занять ее место. Три безделушки, преподнесенные им Грейс, были свидетельством ожидавших ее в будущем сокровищ. Грейс по секрету поведала эту потрясающую новость своему бывшему приятелю Марку Херби Миллеру, причем по телефону. Грейс и Херби по взаимному согласию прекратили всякие амурные дела, как только закончили академию, однако, как старые друзья, не теряли друг друга из виду.

— Он сделал мне предложение! — кричала Грейс в трубку, не скрывая своего волнения. — Кто бы мог подумать, что неделя развлечений кончится столь неожиданно!

Для Грейс перспектива превратиться во владычицу Ирана представлялась не более чем шуткой: да, она была влюблена, но не настолько, чтобы при этом окончательно терять голову. Рассудок подсказывал ей разницу между недельным увеселением и обетом на всю жизнь. И как бы высоко ни метила Грейс в плане продвижения по социальной лестнице, она никогда не оставляла мечту прославиться как актриса. Она не любила шаха и постаралась вежливо сказать ему об этом.

Правда, это не помешало ей оставить при себе подаренные им драгоценности. Грейс хранила три экзотические вещицы в верхнем ящике туалетного столика и с восторгом демонстрировала их своим подружкам, шутя при этом, что никакие это не бриллианты, а обыкновенная подделка. Позднее, в 1956 году, накануне бракосочетания с князем Ренье, она раздарила их своим подневестницам. Джуди Кантер, дочь президента кинокомнании «Парамаунт Пикчерз», была потрясена, когда Грейс преподнесла ей птичку с глазами-сапфирами в тонкой золотой клетке, все еще упакованную в футляр фирмы «Ван Клеф и Арпелье». Джуди попыталась отказаться от столь дорогого подношения, настаивая, чтобы Грейс оставила подарок у себя.

— Не могу, — ответила та, не желая вдаваться в подробности. Когда заходил разговор на столь деликатную тему, обычно словоохотливая невеста словно набирала в рот воды.

* * *

Однажды в начале пятидесятых годов молодой филадельфийский бизнесмен Ричард Уотерман оказался за одним столом с Грейс Келли.

Они оба были в числе гостей, приглашенных на свадьбу Анны Леви и Херби Сигеля — двух старых знакомых и соседей семейства Келли по Генри-авеню. Анна Леви вместе с Грейс училась в Стивенс-Скул.

Сами Леви были баснословно богаты и располагали нужными связями. На паях с Уильямом Пейли, с которым они состояли в родстве, Айл и Леон Леви выстроили здание радиостанции Си-би-эс. Деятели шоу-бизнеса были постоянными гостями в доме Леви на Генри-авеню.

— Это было то самое место, — вспоминает Ричард Уотерман, — где вы могли позвонить в дверь и ее открывал вам, скажем, Ван Джонсон.

На свадьбу дочери в качестве участника развлекательной программы Леви-старший пригласил самого Фрэнка Синатру.