Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

Лейси Роберт

«Что касается их романа, — писала она позднее в своих мемуарах, — то с первого взгляда было ясно, что Кларк пожирал глазами Грейси, а она — его. В ту пору ни он, ни она не были обременены семьей, да и вообще, по-моему, любая нормальная женщина просто не могла не влюбиться в Кларка».

Кларк Гейбл был на двадцать восемь лет старше Грейс Келли и давно имел вставные зубы. Как заметила в своих мемуарах Ава Гарднер, ему явно недоставало красноречия, и если вы обращались к нему с вопросом: «Эй, Кларк, дружище, как дела?», — он терялся и не знал, что ответить. Однако Гейбл по-прежнему был большой мастер хитровато улыбаться в усы — в свое время эта улыбка вскружила

голову Скарлет О'Хара — и поэтому без труда покорил сердце Грейс. Та приехала в Африку, чтобы играть вместе с «королем» Голливуда, и ей это удалось. Основательный и общительный Кларк Гейбл был копией Джека Келли с той разницей, что не любил давить окружающих своим авторитетом. Грейси любила прошмыгнуть к нему в комнату и позвать: «Ба!» — что на суахили означает «отец».

Парочка даже не думала притворяться.

— Они почти все время были неразлучны, — вспоминает Дональд Синден.

В своей замечательной автобиографии «Чуточку мемуаров» Синден вспоминает, как однажды ночью он по ошибке забрел в темную комнату Кларка. Там он застал «короля» в постели с девушкой, оба были в чем мать родила.

Так вот чем, оказывается, занималась милая барышня Грейс Келли? Синден, друг Грейс в последующие годы, а ныне один из убеленных сединами мэтров британского театра, как истинный джентльмен, уклоняется от ответа:

— Я сам частенько ломал голову над этим вопросом.

В те дни, когда Грейс не была занята в съемках, она вставала ни свет ни заря и вместе с Кларком уезжала на старом, полуразбитом «джипе» покататься по саванне.

В одном из писем в Нью-Йорк своей барбизонской подружке Пруди Уайз, которая в ту пору выполняла функции ее секретаря, Грейс писала, как, сбросив с себя одежду, они с Кларком голышом купались в озере Виктория. Парочка прекрасно чувствовала себя в обществе друг друга. В перерывах между съемками они бок о бок отдыхали в шезлонгах, совершенно не заботясь о том, какое впечатление производят, — словно прожившие не один десяток лет супруги. Когда съемки заканчивались, они вдвоем удалялись в палатку Гейбла, где Грейс помогала Кларку опустошать одну за одной бутылки со спиртным. Они с Авой Гарднер питали к рюмке непреодолимую слабость — правда, Грейс вскоре обнаружила, что вряд ли сумеет тягаться в этом отношении с голливудскими знаменитостями.

«Грейс никогда не была любительницей выпить, — вспоминает ее школьная подруга Мари Фрисби-Рэмбо. — Когда мы на вечеринках пробовали ром с «кока-колой», Грейс хватало одного стакана. Спиртное, судя по всему, было ей не по душе».

Ава Гарднер заметила то же самое.

«Ее миленький носик розовел, — вспоминает кинодива, — Грейс начинало рвать, и нам обоим приходилось ее спасать. Или же она ни с того ни с сего обижалась и убегала куда-нибудь в темноту. Через пару секунд Кларк приходил в себя и спрашивал: «Киса, куда она подевалась? Это ведь Африка! Здесь далеко не убежишь…» И я была вынуждена отправляться на ее поиски и приводить назад, пока ее там не сожрали львы».

Однажды вечером Дональд Синден сидел возле своей палатки. При свете керосиновой лампы он писал письмо домой. Неожиданно ему показалось, будто в темноте промелькнуло что-то белое. Пару минут спустя он увидел еще один белый силуэт, который в конечном итоге оказался Авой Гарднер в ночной сорочке.

— Дон, — спросила она, — ты не видел Грейс? Мы нигде не можем ее найти.

Схватив фонарик, Синден шагнул в заросли, где вскоре нашел свою партнершу по съемкам. Одетая, как и Ава, в одну ночную рубашку, она сидела, сжавшись в комок, возле куста и обливалась слезами.

— Убирайся, — прошипела

Грейс. — Оставь меня в покое.

Однако Дон оказался подле нее. Обхватив ее руками, он терпеливо дождался, когда она успокоится, а затем от греха подальше отвел ее назад в палатку.

Однажды во время съемок на берегу Индийского океана Гейбл, вернувшись вечером со съемочной площадки, узнал, что Грейс отправилась на пляж. Кларк пошел вслед за ней и вскоре обнаружил ее сидящей на камнях. На коленях Грейс лежала раскрытая книга, а сама она обливалась слезами.

— Почему ты плачешь? — спросил он.

— Это прекраснейшее из того, что есть в мире, — отвечала Грейс. — Я читала «Снега Килиманджаро» Хемингуэя, о леопарде на снегу, и когда подняла глаза, то увидела на берегу льва.

Наконец-то, вырвавшись из-под мелочной опеки семьи, Грейс дала волю своей сентиментальности. Она рыдала над Хемингуэем, смело прикладывалась к бутылке и без тени смущения крутила роман с величайшим из белых «охотников» словно одновременно снимала свой собственный фильм «Мои похождения в Африке». По существу, отрезанная от остального мира молодая актриса поняла, что здесь ей ни к чему скрывать тайные инстинкты и вести двойную жизнь, как она делала в Нью-Йорке. Здесь она могла позволить себе вкусить острых ощущений, наслаждаясь неожиданно обретенной свободой.

Вместе с тем она по-прежнему оставалась Келли с присущей этой семье целеустремленностью. В некотором смысле Грейс, словно прилежная студентка, репетировала роль, которую ей требовалось сыграть в ее первом по-настоящему крупном фильме. Осознанно или нет, но она, казалось, давала новую трактовку образу своей героини Линды Нордли. Эта утонченная и добропорядочная англичанка, околдованная «черным» континентом, словно сбрасывает с себя оковы. Отправившись на сафари вместе со своим чопорным мужем-антропологом (Дональд Синден), она влюбляется в прожженного негодяя в исполнении Кларка Гейбла, который нанялся к ним в проводники и заодно успевает крутить любовь с героиней Авы Гарднер — любительницей приключений, приехавшей в Африку, чтобы поймать в свои сети магараджу.

Подобно другим голливудским сценариям, «Могамбо» довольно невыразительно смотрелся на бумаге, однако, перенесенный на кинопленку, в сопровождении проникновенной музыки он стал поистине одним из самых шикарных фильмов. Съемки тоже были поставлены на широкую ногу. Кинозвездам была придана целая армия поваров и прислуги, которые денно и нощно несли вахту у нарядных брезентовых павильонов. Электрический генератор размером с локомотив обеспечивал электроэнергией палаточный городок необыкновенных размеров — триста тентов, среди который имелся павильон для настольного тенниса, игры в «дартс» и двойной шестнадцатимиллиметровый кинопроектор. В лагере каждый вечер крутили новый фильм. Накануне Рождества самолет ДС-5 чартерным рейсом доставил на съемочную площадку индеек, шампанское и Фрэнка Синатру, который наконец составил компанию Аве Гарднер и пел для всех присутствующих на праздновании Нового года.

Исполнитель главной роли англичанин Дональд Синден частенько попадал под горячую руку режиссеру. Джон Форд, американец ирландского происхождения и большой грубиян, терпеть не мог британцев и итальянских иммигрантов и поэтому при первой же возможности спешил продемонстрировать свою неприязнь и к тем и к другим. Представляя на приеме Аву Гарднер и Фрэнка Синатру британскому губернатору Уганды, он бесцеремонно обратился к кинозвезде:

— Ава, будь любезна, скажи губернатору, что ты нашла в этом недоростке?