"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Как оказалось, правильно сделала.
Он оценил обстановку мгновенно. Не пытаясь догнать лесного хозяина, Мистина выхватил у Доброша сулицу, сделал шаг, чтобы обойти Альва, и метнул ее в косматую спину.
Железное острие вошло точно под лопатку. От толчка Князь-Медведь сделал широкий неверный шаг вперед, вскинул обе лапы и издал короткий хриплый рык…
Он еще успел обернуться… почти успел.
В этот миг Альв налетел на него и с размаху ударил топором по морде медвежьей личины.
Я застыла. Даже перестала дышать.
Все плыло
Я видела, как Князь-Медведь валится наземь с разрубленной головой; как брызжет во все стороны что-то красное и серое; как вырывается из-под личины, изо рта, густая струя крови.
Он убит. Они убили его.
Меня обливали жар и озноб, в ушах звенело, перед глазами ползли темные пятна.
Это было, как если бы у меня на глазах рухнул Мер-Дуб.
Не укладывалось в голове, что это возможно.
Да, для этих парней, киевских варягов, покинувших дом еще подростками и проведших далеко не мирные годы в дружине воинственного вождя, наш Князь-Медведь был всего лишь чужеземным колдуном, которого надо убить поскорее, пока не начал творить чары. Желательно – пока не успел даже взглянуть на тебя.
Но для меня… я ведь выросла здесь.
Мои предки по матери несколько веков видели в нем исток своего мироздания. Я встречала Князя-Медведя редко – только в срок поминания мертвых, когда приносились жертвы чурам. И то мы, дети, в это время забивались на полати и накрывались чем-нибудь, пища от страха, и даже глянуть на него одним глазком из-под овчины уже считалось среди нас великим подвигом.
«Мой брат Князь-Медведя видел!» – говорилось с гордостью.
Многим только после своей свадьбы, войдя в число старших, удавалось избавиться от страха, что «Князь-Медведь заберет». Это существо – не то человек, не то зверь, не то свой по крови, не то чужой и даже чуждый, не то живой, не то мертвый и вечный – воплощал всех наших предков и сам был почти богом.
Они убили его – так сможет ли существовать дальше племя плесковских кривичей?
Они убили его, потому что я привела их сюда – так смогу ли дальше жить я?
А Мистина уже бежал к Эльге.
Она тоже не сразу оторвала взгляд широко раскрытых глаз от косматого тела и темной лужи крови на зеленом мху. Но когда она наконец посмотрела на Мистину, в ее взоре было облегчение.
Я едва успела это отметить – меня вытошнило.
– Идем скорее! – Мистина устремился прямо к Эльге и схватил ее в объятия.
Она позволила ему обнять себя и даже сама прижалась к нему, вцепилась в рубаху на груди. У нее было такое лицо, будто она сейчас заплачет.
Бедная, какой ужас ей пришлось пережить – звать, не ведая, кто первым явится на ее зов, друг или чудовище!
Но мы все еще были в Нави.
И мы совершили ужасное преступление. Равного ему я даже представить не могла – никогда в жизни ни о чем подобном не слышала. Это хуже, чем… убить собственного отца. Или обесчестить мать. Или… не знаю!
Кара может настичь нас прямо сейчас.
Сейчас появятся
Раньше, по дороге сюда, я не думала, каким образом мы избавим Эльгу от жениха-медведя. Мне казалось, мы просто уведем ее тайком. Мистина тоже не думал: ему все было ясно. «Вот враг, вот топор, дальше понятно», – как он потом говорил.
– Ну что, он ничего тебе не сделал? – Мистина отстранил от себя Эльгу и взглянул ей в лицо. – Я вовремя успел?
– Да. Я только кашу сварила… – пробормотала Эльга, стараясь не глядеть на мертвого. – Ута! – Она заметила меня. – Что с тобой? Ты цела?
Она подбежала ко мне; мы обнялись.
На миг мне стало спокойно, будто все уже позади… или вовсе ничего этого не было.
– Хватит, девушки, обниматься, мне завидно! – Мистина взял ее за руку и оторвал от меня. – Идемте отсюда. Темнеет, а я не уверен, что найду дорогу в этом лесу ночью. А что будет к утру – йотуна мать знает!
– Никаких сокровищ! – Из избы показался разочарованный Альв; чтобы оттуда выйти, ему пришлось согнуться пополам. – Я думал, у него там золото, серебряные кубки, и все такое…
– Нету там никакого золота! – воскликнула Эльга и засмеялась, будто безумная. – Горшки глиняные да тряпье вонючее! Идемте скорее!
Мы пошли обратно почти прежним порядком: впереди Альв, потом Эльга, потом я, за нами – Мистина и трое дренгов.
Черепа скалили зубы, но указывали нам дорогу. При виде каждого у меня вновь замирало сердце в ожидании: вот сейчас на нас набросятся невидимые духи, обитающие в старой жертвенной кости! Или заморочат, собьют с пути, заставят ходить по лесу от одного черепа к другому, пока мы не упадем от усталости.
Но нет – вон уже видны рвы, а за ними тын… и темная фигура на тропе.
Не то женщина, не то птица, не то живая, не то мертвец…
Бура-баба стояла на стежке между рвами, и ее никак нельзя было обойти. В руках она держала свой посох с увесистым комлевым навершием в виде бородатой головы.
– Ой, ё… – ляпнул кто-то из парней позади меня, но скорее с изумлением, чем со страхом.
– Прочь с дороги! – рявкнул Альв и выставил сулицу, которую держал в левой руке.
– Нет вам хода из Нави, здесь почить вам навек! – каркнула старуха и взмахнула посохом, будто собиралась снести нам всем головы. – Эй, слуги мои верные, чуды черные, куды дикие! Собираю вас с болота глухого, с дерева сухого, с волка лютого, с медведя ярого…
Но больше она ничего сказать не успела.
Не устрашенный грозящим проклятьем, Альв шагнул вперед, сулицей отбил посох, а обухом топора в другой руке ударил старуху по голове.
Падая, она успела выбросить вперед свой посох и попала мне по ногам.
Я упала – показалось, что сейчас скачусь в ров со змеями, и я судорожно вцепилась в траву.
– Баба Гоня! – вскрикнула Эльга.
Как бы ни была страшна эта старуха в своем нынешнем существовании, она все же оставалась нашей бабушкой.