"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Прямо сейчас это ничем не грозило Эльге, но означало войну ее мужа сразу с несколькими противниками.
Война!
Это ужасное слово отдавалось в ушах звоном железа, криками боли, страха и горя. Я, к счастью моему, мало видела войны: последняя случилась как раз за год до рождения нас с Эльгой. Но матери нам немало о ней рассказывали, и возле Люботиной так и прижился кое-кто из беженцев, разоренных чудью в тот раз.
Погиб в бою стрый Вальгард – так неужели это лишь начало череды бедствий?
Томясь самыми худшими
Гремятина жена, Святогоровна, причитала шепотом, ожидая всяческих бед.
А с нами-то что будет? А что, если Дивислав обвинит Плесков в пропаже невесты? А нас с нашим всем добром возьмет в заложники – а то и хуже?
Когда с шумом растворилась дверь, мы невольно встали. Ворвалась Держана с выпученными глазами, а за ней маячил Аська с вытянутым лицом.
– Пойдем! – воскликнула она, найдя взглядом меня. – Я как знала! Знала я, что ты нашей княгиней будешь! Идем! Старейшины видеть тебя желают!
Я ничего не понимала.
Держана схватила с ларя паволоку, в которой я приехала, набросила мне на голову, взяла за руку и повела наружу.
Куда? Я даже не успела спросить.
Из-под белого шелка я ничего не видела и заботилась больше о том, чтобы не споткнуться.
Идти пришлось недалеко: шагов с полсотни.
Держана велела нагнуться, сама положила руку мне на затылок и заботливо придержала, чтобы я вслепую не грохнулась о косяк.
Я очутилась в просторной избе, полной народу.
Никого не видела, но чувствовала присутствие десятков человек: слышала гул возбужденных голосов, топот, шорох, движение.
Держана за руку вела меня куда-то вперед.
Остановилась.
– Вот племянница моя, дочь сестры моей и воеводы варяжского Турлава, – услышала я голос вуя Гремяты. – Понравится – пожалуйте, не понравится – не обидьте.
Паволоку чем-то подцепили и потащили с моей головы.
В этот решающий миг я, смешно сказать, испугалась, что ее сейчас уронят на грязный пол – белый-то шелк!
Но вот паволока упала (Держана ловко подхватила ее), и в лицо мне уперлись, как показалось с перепугу, сотни глаз!
Конечно, их там было не сотни, а всего человек двадцать. Но все таращились на меня, как на неведомое диво.
Стало тихо, в молчании проходили мгновения.
А я по-прежнему не понимала, что происходит и что они хотят разглядеть на моем лице. Вид у них был такой, будто каждый читает в моих чертах свою судьбу.
– А что, девка-то справная! – первым произнес невысокого роста, но шустрый по повадке старик с большой загорелой лысиной и совершенно белой бородой ниже пояса. – Хорошая девка.
Все загудели: в голосах слышалось одобрение, взгляды повеселели.
Я осмотрелась.
Какой-то мужчина сделал несколько шагов ко мне. Он был моложе всех, хотя не слишком юн: выше среднего роста, крепкий, с грубоватыми прямыми чертами, которые смягчал короткий
А я была так изумлена всем этим, что даже не чувствовала смущения – лишь растерянность.
– Ну что, девица… – неожиданно мягко обратился он ко мне, будто боялся голосом меня поранить. – Как тебя зовут?
– Ута… Турлавова дочь, – пробормотала я.
Уж не он ли и есть князь Дивислав?
Никто не спешил меня просветить, но все намекало на это: его сравнительная молодость, уверенный вид… Узор пояса указывал на вдовство, но уже давнее.
– Ну что, Ута? Пойдешь за меня?
Глаза у князя были добрые, как и голос.
Я еще не понимала, что происходит, но чувствовала: этот человек не причинит мне зла.
– Я – Дивислав, Велебоев сын, князь зоричей, – продолжал он. – Обручен был с твоей сестрой, да сбежала она от меня с киевлянами. Не знаю, как быть: то ли за ней вдогон бежать, то ли тебя взамен взять. Что скажешь? Пойдешь за меня?
Он спрашивает меня?
– П… пойду… – едва разлепив губы, вымолвила я.
Он согласен взять меня взамен Эльги! И тогда он не будет преследовать ее, и воевать будет незачем!
Это было главное, что я в тот миг сообразила.
Мне мерещилось, что нужно скорее закрыть дыру, через которую рвались к нам ужасные бедствия. И закрыть ее было так просто – лишь сделать шаг вперед.
– Ну, вот и ладно! – Дивислав обернулся и протянул руку вую Гремяте. – Беру эту девку!
Все кругом заорали, кто помоложе – даже вскочили, стали обниматься, хлопать друг друга по плечам, будто избежали большой беды.
Вуй Гремята, как брат матери, имел право распоряжаться моей судьбой. Да и мой отец сам поручил ему найти мне жениха; имелось в виду, что тот найдется в Киеве, но не отказываться же, если судьба сыскала его для нас гораздо ближе? Гремята подал руку Дивиславу; Держана вынырнула с рушником и ждала, когда вуй подведет меня в князю, чтобы обвязать полотном наши соединенные руки.
Все вокруг шумели и очень радовались. Принесли пиво, разлили по чашам, подняли рог…
И до меня постепенно стало доезжать – меня отдают замуж!
Не в Киеве, не за «кого-то из дружины Ингвара». А здесь, в Зорин-городке. За Дивислава, бывшего жениха Эльги.
Прямо сейчас.
Просыпаясь по утрам и открывая глаза, Эльга всякий раз заново ощущала, как переменилась ее жизнь.
Первый же ее взгляд падал на большой ларь с отделкой резной кости и блестящей бронзы. Его Мальфрид дочь Ульва привезла в числе своего приданого и очень им гордилась. На крышке лежало платье, которое теперь носила Эльга: из голубого греческого самита с серебристыми узорами в виде кругов, наполненных росточками. Пояс был соткан из синих и красных шелковых нитей, как и вышитое серебром очелье, на котором блестели серебряные же заушницы.