Князь Александр Невский и его эпоха
Шрифт:
В этой связи Д. Феннел также приближается к истине в оценке военных столкновений на северо-западных русских рубежах в начале 1240-х годов. Он низводит их до локальных пограничных конфликтов, которые не оказали существенного влияния на многообразные отношения. Они лишь заметно притормозили оживленный и выгодный двусторонний обмен между Востоком и Западом.
Толчком к такому новому осмыслению процессов послужили результаты балтийских исследований на Западе и изучение Немецкого Ордена в последние десятилетия [117] . Это связано с именами таких исследователей, как М. Хельманн, [118] Ф. Беннингхофен, [119] Х. Бокманн, [120] В. Урбан, [121] Е. Кристиансен [122] . И.П. Шаскольский справедливо указывает в своем основополагающем исследовании 1978 г., что советская наука до сих пор в весьма незначительной степени имела возможность следить за исследовательскими успехами западных авторов. В процессе разработки справочной научно-популярной литературы по теме крестовых походов она исходила из исследовательского уровня русскоязычных публикаций на рубеже веков [123] . Но и сам И.П. Шаскольский использует поздние заимствования двух ранних фундаментальных источников, изученных финном Г.А. Доннером [124] и иезуитским патером датского происхождения А.М. Амманом, [125] для весьма одностороннего доказательства наличия непосредственной связи между выступлением немецких рыцарей и предшествующим ему шведским наступлением на Неве. Он исходит из наличия согласованного в деталях клещеобразного движения — «наступления объединенных сил католических государств Северной Европы на русские земли» [126] — и хотел бы возложить ответственность за агрессивные действия только на одну Папскую курию как на подлинного закулисного руководителя [127] . Но, как он сам признается, ему не хватает исторических свидетельств в пользу его гипотезы [128] . Ссылаясь на Г.А. Доннера, он может сделать более или менее убедительные выводы из очевидного положения дел одновременных
117
Geschichte der deutsch-baltischen Geschichtsschreibung / Hrsgb. G. von Rauch. Koln; Wien, 1986 (Ostmitteleuropa in Vergangenheit und Gegenwart; Bd 20); Hellmann M. Neue Arbeiten zur Geschichte des Deutschen Ordens // Historische Jahrbuch. 1956. Bd 75. S. 201–213; Boockmann H. Neuerscheinungen zur Geschichte des Deutschen Ordens // Zeitschrift fur historische Forschung. 1981. Bd 8. S. 461–468.
118
Основополагающая диссертация: Неllmann M. Das Lettenland im Mittelalter. Munster; Koln, 1954.
119
Benninghoven F. Der Orden der Schwertbruder: Fratres Milicie Christi de Livonia. Koln; Graz, 1965 (Ostmitteleuropa in Vergangenheit und Gegenwart; Bd 9).
120
Boockmann H. Der Deutsche Orden: Zwolf Kapitel aus seiner Geschichte. Munchen, 1981.
121
Urban W. 1) The Baltic Crusade. Illinois, 1975; 2) The Prussian Crusade of 1242 // Lituanus. 1975. T. 21. S. 4–18.
122
Christiansen E. The Northern Crusade: The Baltic and the Catholic Frontier, 1100–1525. London; Basingstoke, 1980.
123
Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII–XIII вв. Л., 1978. С. 147.
124
Donner G.A. Kardinal Wilhelm von Sabina, Bishof von Modena, 1223–1234: papstlicher Legat in den nordischen Landern († 1251). Helsingfors, 1929 (Commentationes Humanarum Litterarum; Vol. 215).
125
Amman A.M. Kirchenpolitische Wandlungen im Ostbaltikum bis zum Tode Alexander Newski's: Studien zum Werden der russischen Orthodoxie. Roma, 1936 (Orientalia Christiana Analecta; Vol. 105).
126
Шаскольский И.П. Борьба Руси… С. 190.
127
На этом своем в труде заостряет внимание И.П. Шаскольский. См.: Папская курия — главный организатор крестоносной агрессии против Руси 1240–1242 гг. // ИЗ. 1954. Т. 37. С. 169–188.
128
Шаскольский И.П. Борьба Руси… С. 155.
129
Там же. С. 148, примеч. 2.
130
В качестве одного из ее представителей следует назвать Хейкки Киркинена: Kirkinen H. Karjala idan kulttuuripiirissa: Byzantin ja Vanajan yhteyksista keskiajan Karjalaan. Helsinki, 1963. S. 75 et al.
Если привлекать балтийскую миссионерскую историю на рубеже XIII в., то следует, пожалуй, быть значительно более осторожным при аргументировании, исходя из сегодняшнего уровня знаний. Поспешные обобщающие высказывания мешают выявить различные интересы у представителей церковных и светских групп, принимавших участие в крестовых походах. Свои приоритетные права в самой стране и свою долю в новых завоеваниях оспаривали друг у друга немецкие, датские и шведские епископы, рыцари Ордена в Пруссии и Лифляндии, все более осознанно выступающие горожане Риги, Ревеля и Дерпта, торговые люди и внявшие призывам к крестовым походам рыцарские вассалы. Далеко идущие планы в отношении Восточных земель, которые не исключали также и севернорусских территорий, можно было бы прежде всего ожидать от Папской курии. Особенно активна она была во времена понтификата Григория IX (1227–1241). Первые попытки координации миссионерских усилий предпринимались уже при его предшественниках Иннокентии III и Гонории III.
Вышеупомянутые папы действительно пытались путем неоднократных призывов к крестовым походам в 20-е и 30-е годы XIII в. [131] помочь притесняемой молодой церкви Финляндии обязать к активной помощи как епископов Севера, так и рыцарский Орден. Новейшие финские исследования подтверждают приток в Прибалтику немецких рыцарей через Финский залив. Этот приток оставил среди прочего следы в виде наименований финских местностей и дворов [132] . Но об объеме в виде помощи оружием известно столь же мало, как и об успехе экономической блокады, объявленной со стороны папы. Даже И.П. Шаскольский, пожалуй, не придает большого значения этим ограничениям в торговле.
131
Ср. буллу папы Гонория III от 13.I.1221 г. к епископу Томасу Финляндскому, несколько булл Григория IX 1229 г. и буллу от 9.XII.1237 г.; о состоянии исследования см.: Шаскольский И.П. Борьба Руси… С. 129.
132
Vahtola J. Finnlands kirchenpolitische Verbindungen im fruhen und mittleren 13. Jahrhundert: Einige Gedankengange // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. N. F. 1984. Bd 32. S. 488–516.
Основной уликой при описании далеко идущих и согласованных планов Западной церкви все еще выступает присутствие особых полномочных представителей курии в лифляндской кризисной зоне. Правда, подобная инициатива исходила не от Рима. Перессорившиеся между собой церковные власти в самой стране и были той силой, которая в запутанной ситуации вовлекала папу в качестве третейского судьи в лифляндские распри.
В 1224 г. рижский архиепископ Альберт Буксгевден призвал («fratres milicie nec non et viros ecclesie cum peregrinis et mercatoribus et civibus Rigensibus et universis Lyvonibus et Lettis»; [133] перевод: «послал братьев-меченосцев, а также церковных мужей с паломниками и торговыми людьми, а также рижскими горожанами, и всех ливов и леттов») к новому походу против князя Вячко. Уже ранее, будучи властелином Кокенгаузена, Вячко являлся конкурентом Ордена и незадолго до этого, заручившись поддержкой Новгорода и «reges Ruthenorum» (Руси), овладел крепостью Дерпт (Юрьев). Во время штурма крепости он погиб вместе с русским гарнизоном [134] . Спустя несколько месяцев епископ Альбрехт испросил для Лифляндии легата апостольской кафедры. 31 декабря 1224 г. такое задание было поручено близкому доверенному лицу папы Григория IX епископу Вильгельму Моденскому. Он пробыл в Лифляндии с небольшими перерывами годы 1225–1226, 1229–1230 и 1234–1242. В качестве посредника он подключился к решению конфликтов между конкурирующими инстанциями, и даже русские князья, по словам Генриха Латвийского, прислушивались к его решениям и подтверждали существующие договоры («miseront nuncios ad eum suos petentes ad eo pacis iam dudum a Theutonicis facte confirmationem»; перевод: «послали к нему своих послов, требовавших у него утверждения мира, который уже был заключен с немцами») [135] . Но в новой для себя сфере деятельности он, по мнению Г.А. Доннера, действовал и как активный представитель интересов курии: он развивал идеи независимого папского государства как буфера между враждующими партийными группировками [136] и, наконец, протянул руки к Северной Руси. «Только из Рима можно было отчетливо разглядеть политическое положение, и только курия могла собрать в одной руке все нити» [137] . Однако в 30-е и 40-е годы XIII в. отсутствовали еще необходимые предпосылки для общего добровольного союза между конкурирующими церковными и светскими учреждениями на территориях Лифляндии и Финляндии. Даже непосредственно подчиненные легату местные церковные представители были связаны особыми интересами своих метрополий в Швеции, Дании и Империи, и они почти не оставляли возможности для деятельности Немецкого Ордена.
133
Heinrich von Lettland. Chronicon Lyvoniae. 2. Ausgabe von G. Pertz. Hannover, 1874. XXVIII, 5.
134
Ibid. XXVIII, 6.
135
Ibid. XXIX, 4.
136
Ср. также диссертацию Х. Фиберга: Fiberg H. Wielhelm von Modena: Ein papstlicher Diplomat des 13. Jahrhunderts. Dissertation. Konigsberg, 1926.
137
Donner G.A. Kardinal Wilhelm von Sabina… S. 217.
Организаторские предпосылки для успешной работы латинской церкви на Северо-Востоке Европы были созданы за счет торговых контактов, уходящих своими корнями в глубокое прошлое [138] . Первые миссионерские усилия среди местного языческого населения были предприняты, по выражению летописца Генриха, уже в конце XII в. отдельными проповедниками, которые пришли на Западную Двину вслед за западными торговыми людьми [139] . Летописец подчеркивает, что они торговали по взаимному соглашению с русскими князьями из Полоцка, которые взимали контрибуцию с ливонских и леттских племен и осуществляли верховную власть [140] . Видимо, после первых неудач мысль о миссии мечом была перенесена воинственными цистерцианцами на Лифляндию [141] . Основание Ордена меченосцев в Лифляндии является делом рук цистерцианцев. Целью являлось создание путем быстрого насильственного распространения христианства боеспособной церковной организации и обеспечение действенной защиты вновь обращенных общин. Эту цель трудно согласовать с существующими правовыми отношениями и отношениями власти.
138
Johansen P. Die Bedeutung der Hanse fur Livland // Hansische Geschichtsblatter. 1941. N 65–66. S. 1–55; Die Hanse und der Deutsche Osten / Hrsgb. N. Angermann. Luneburg, 1989.
139
Heinrich von Lettland. Chronicon Lyvoniae. I, 2. Ср.: Bauer A. Der Liflandkreuzzug // Baltische Kirchengeschichte der Missionierung und der Reformation der evangelisch-lutherischen Landeskirchen und des Volkschristentums in den baltischen Landern / Hrsgb. R. Wittram. Gottingen, 1956. S. 26–34.
140
Heinrich von Lettland. Chronicon Lyvoniae. I, 3. Ср. также подробные сведения: Keussler F. Der Ausgang der ersten russischen Herrschaft in der gegenwartigen Ostseeprovinzen im XIII. Jahrhundert. St. Petersburg, 1897; русское издание: Кейслер Ф. Окончание первоначального русского владычества в Прибалтийском крае в 13-м столетии. СПб., 1900. По поводу недооцененного качества этих отношений власти см.: Hellmann M. Das Lettenland im Mittelalter. S. 55 et al.
141
Benninghoven F. Der Orden der Schwertbruder. S. 4.
Осмотрительный епископ Альберт, [142] посланный в Лифляндию в качестве третьего епископа своим дядей, бременским архиепископом Хартвигом II, вряд ли мог избежать конфликтов. Его лифляндская миссия начиналась как нечто вроде семейного дела рода Буксгевденов, [143] который был представлен братьями и зятьями Альберта на ответственных церковных и светских службах [144] . В качестве главы рижской архиепископской кафедры он правил духовным княжеством. С его притязаниями
142
О его деятельности наряду с «Лифляндской летописью» Генриха Латвийского см. его биографию: Gnegel-Waitschies G. Bischof Albert von Riga: Ein Bremer Domherr als Kirchenfurst im Osten. Hamburg, 1968.
143
Christiansen E. The Northern Crusade. P. 93 et al.
144
Его брат Герман был епископом в Эстляндии, Энгельберт был соборным пастором в Риге, а Ротмар — пастором в Дерпте. В качестве воинов и управителей в его распоряжении были брат Теодорих, сводный брат Йоханнес фон Апельдерн и зять Энгельберт фон Тизенгаузен.
145
Heinrich von Lettland. Chronicon Lyvoniae. XI, 8.
146
Hausmann R. Das Ringen der Deutschen und Danen um den Besitz Estlands bis 1227. Leipzig, 1870.
Автор Лифляндской летописи наблюдал за переменной игрой военных противоречий из непосредственной близости. В «Русско-лифляндской хронографии» Эрнста Боннеля можно обнаружить заслуживающий доверия регистр важных событий из русских и западных источников [147] . Он подтверждает ту в значительной степени прагматическую как с русской, так и с западной стороны позицию, когда имелось в виду достижение регионально ограниченных целей. Этой позиции полностью соответствует и военная тактика того времени, заключавшаяся в попытках завоевать посредством численно ограниченного отряда стратегически важные объекты или измотать и ослабить противника посредством внезапных нападений, грабежей и разрушений [148] . Сам летописец Генрих и выражается просто, говоря о «национальных» конфликтах немцев и русских («propter conflictum Theutonicarum cum Ruthenis»; перевод: «вследствие конфликта германцев с русскими»), [149] и его изложение очень легко понять в том Духе, что следует учитывать различные фракционные образования и что в военных походах в каждом случае принимали участие сменявшие друг друга группировки.
147
Bonnell E. Russisch-liwlandische Chronographie von der Mitte des neuen Jahrhunderts bis zum Jahre 1410. Im Auftrage der kaiserlichen Akademie der Wissenschaften hauptsachlich nach liwlandischen, russischen und hansischen Quellen verfasst. 2. Abt. St. Petersburg, 1862.
148
См. об этом: Benninghoven F. Zur Technik spatmittelalterlicher Feldzuge im Ostbaltikum // Zeitschrift fur Ostforschung. 1970. Bd 19. S. 631–651. Ср. также: Benninghoven F. Probleme der Zahl und Standortverteilung der livlandischen Streitkrafte im ausgehenden Mittelalter // Zeitschrift fur Ostforschung. 1963. Bd 12. S. 601–622.
149
Heinrich von Lettland. Chronicon Lyvoniae. XXII, 8.
Даже на стороне русских при защите от немецких завоевателей на протяжении всего XIII в. не было единства. Перспектива интенсификации выгодной торговли на берегах Западной Двины давно уже побуждала полоцких князей к поиску равновесия. В договоре 1212 г. они гарантировали себе свободный торговый обмен на Западной Двине и отказались за это от своих унаследованных суверенных прав в Лифляндии [150] . Князья Кокенгаузена [151] и Герсике под давлением обстоятельств были уже готовы к заключению формального ленного договора с рижским епископом [152] . Торговые дела вынуждали русских людей селиться в Риге, к большому неудовольствию папы, который хотел в письме от 8 февраля 1222 г. отказать «схизматикам» по крайней мере в демонстративном осуществлении особых церковных обычаев [153] . К самым авторитетным пограничным врагам относили князя Владимира Мстиславича из смоленской династии, который, будучи избран псковским князем, отдал свою дочь в жены брату рижского епископа Теодориху и поэтому был изгнан жителями города. Впоследствии он неоднократно менял свои позиции и участвовал в войне с обеих сторон [154] . Его сын князь Ярослав овладел вместе с немцами в 1233 г. Изборском в результате внезапного нападения; в 1240 г. мы вновь находим его в ополчении, которое возглавлял дерптский епископ Реманн, против Изборска и Пскова. Но это явное предательство русского дела отнюдь не помешало его более поздней карьере в качестве князя Нового Торжка [155] . В этой связи можно упомянуть и о сообщении Новгородской летописи об отказе псковичей в 1228 г. присоединиться к военному походу новгородского князя Ярослава против немцев [156] .
150
Ibid. XVI, 2.
151
Starodubec P.A. 1) Das russische Furstentum Kukenois im Ostbaltikum zu Beginn des 13. Jahrhunderts // Jahrbuch fur Geschichte der UdSSR und der volksdemokratischen Lander Europas. 1959. Bd 3. S. 342–364; 2) Княжество Кокнезе в борьбе с немецкими захватчиками в Восточной Прибалтике в начале XIII века // Средние века. 1955. Т. 7. С. 199–216.
152
О подробностях по поводу немецко-русских контактов на княжеском уровне в Лифляндии см.: Taube M. von. 1) Russische und litauische Fursten an der Duna zur Zeit der deutschen Eroberung Livlands (XII und XIII Jahrhunderten) // Jahrbucher fur Kultur und Geschichte der Slaven. N. F. 1935. Bd 11. S. 367–502; 2) Internationale und kirchenpolitische Wandlungen im Ostbaltikum und Russland zur Zeit der deutschen Eroberung Livlands (12. und 13. Jahrhunderten) // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 1938. Bd 3. S. 11–46 (здесь биографические заметки на с. 33 и сл.).
153
Amman A.M. Kirchenpolitische Wandlungen… S. 170.
154
Taube M. von. Russische und litauische Fursten… S. 456–458.
155
Pапов О.М. Княжеские владения на Руси в первой половине XIII в. М., 1977. С. 194.
156
Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988. С. 176–177.
И на противоположной стороне трудно выявить постоянную готовность к военной экспансии исключительно только в отношении соседних русских территорий. Если следовать автору Лифляндской летописи, то борьба против «схизматиков» была необходимостью, она понимается скорее как превентивная мера по устранению ущерба, который мог быть нанесен вновь обращенным язычникам, или как ответные удары на предшествующие нападения. В папских предостережениях русские упоминаются всегда как противники латинской церкви, если они вступали в союз с опасными язычниками. В сообщениях Генриха Латвийского во многих случаях можно найти известную гордость и восхищение методом ливонцев, которым умело удавалось сочетать миссионерство и власть, в то время как русским посредством многочисленных и сильных войск не удалось завоевать даже одну крепость и обратить в христианство ее жителей [157] . И лишь под впечатлением западных успехов русские князья явно стали практиковать посылку священников как действенную оборонную меру [158] .
157
Heinrich von Lettland. Chronicon Lyvoniae. XXVII, 6.
158
Например, в 1208 г. к эстонцам и в 1227 г. в Карелию.
В таких условиях нельзя было ожидать от «Запада» единой позиции в отношении активной политики Руси, особенно со стороны Немецкого Ордена, который вообще лишь в 1237 г. по настоянию папы принял наследство Ордена братьев-меченосцев и сумел закрепиться в Лифляндии только после жестоких столкновений с учрежденными здесь властями [159] . В XIII в. ему еще не доставало более широкой базы в виде реальной власти в данном крае, чтобы подготовиться к предвещающим успех нападениям на русскую территорию. В 1238 г. он вынужден был подчиниться третейскому приговору папского легата и снова, согласно договору в Стенби, уступить датскому королю право на власть в Ревеле, Харьюмаа и Вирумаа. Сферой своей деятельности Орден считал скорее Пруссию и внимательно следил за противоречиями между Литвой и Польшей [160] . Характерно, что в появившейся столетие спустя «Хронике Пруссии» Петра Дусбургского события в Лифляндии не были удостоены упоминания даже в примечании, где были отмечены всеобщие мировые события. Вильгельм Урбан рассматривает цели Ордена в середине XIII в. даже на его родине в Пруссии как весьма ограниченные: они были направлены исключительно на обеспечение территориальной целостности. Так, В. Урбан пишет: «Вопреки утверждениям историков о том, что Орден имел почти неограниченные притязания на Лифляндию и Польшу, существуют доказательства, что его планы 1242 года не распространялись за пределы Пруссии и коридора, ведущего в Лифляндию» [161] . Поэтому не без основания было высказано предположение о том, что ответственность за самовольное наступление на западнорусские территории несет не руководство Немецкого Ордена, а некоторые сторонники крайних мер из рядов бывших братьев-меченосцев. Уже сам тот факт, что к походу 1240 г. на Изборск и Псков присоединилась столь пестрая толпа из датчан, эстов, рыцарей Ордена, русских и епископских вассалов, говорит не в пользу заранее подготовленного плана. Прямой связи со шведским походом на Неву не видели, пожалуй, и сами новгородцы, иначе бы они не поссорились со своим князем сразу же после успешной битвы на Неве, не отказались бы от него как от предводителя городского войска и не позволили бы ему отвести войска. Александра Невского призвали в Псков лишь спустя месяцы под давлением возникшей угрозы для новгородских земель, чтобы он возглавил поход против «немцев». Этот известный эпизод из жизни Александра Невского соответствует общей точке зрения, тем более что непосредственно задетые новгородцы менее всего принимали в расчет великую и жестокую конфронтацию между латинским Западом и православным Востоком, а были озабочены — под давлением мелких и ограниченных конфликтов — своими политическими и экономическими интересами и в случае нужды прибегали к мерам, сулившим быстрый успех.
159
Ср. по этому поводу: Rathlef G. Das Verhaltnis des livlandischen Ordens zu den Landesbischofen und zu Riga im 13. und in der ersten Halfte des 14. Jahrhunderts. Dorpat, 1875.
160
Peter von Dusburg. Chronik des Preussenlandes / Ubersetzt und erlautert von Klaus Scholz und Diether Wojtecki. Darmstadt, 1984 (Ausgewahlte Quellen zur deutschen Geschichte des Mittelalters. Freiherr von Stein Gedachtnisausgabe; Bd 25).
161
По поводу русской истории вообще cp.: Forsteuter K. Preussen und Russland im Mittelalter: Die Entwicklung ihrer Beziehungen vom 13. bis 17. Jahrhundert. Konigsberg; Berlin, 1938 (Osteuropaische Forschungen; N.F. Bd 25).