Князь Барбашин 3
Шрифт:
Пять недель шло войско краешком великого Дикого поля. Пять недель только пыль, пот, тучи насекомых и тяжёлая физическая работа. Донимала жара, не хватало воды, ибо многие ручьи сильно усохли, а иные и вовсе исчезли. Трудную задачу снабжения армии продовольствием решали охотой да рыбной ловлей. И всё же должным количеством припасов запастись не смогли, ибо об истинной протяженности пути воеводы даже не подозревали. Так что к обычным тяготам похода присоединился ещё и голод. Благо сильно ослабеть армии он не дал, так как вскоре полки достигли реки Суры и вступили в черемисскую землю, где уже можно было купить провизию у местных жителей. Ох, какой же вкусной
Верные вассальной присяге горные черемисы кроме того, что накормили изголодавшееся войско, так ещё и предоставили ему проводников через свои леса и болота, а также добавили в его ряды собственные отряды, во главе которых встали местные князьки. В результате подобного вливания русское войско значительно увеличилось в силах и стало более "зрячим", ведь черемисы взяли на себя и роль главных разведчиков. Прекрасно ориентируясь в собственных лесах, они быстро обнаружили войска крымской орды, что спешно шли на помощь восставшим, и даже смогли примерно посчитать их количество.
А вот татарские разведчики в густых мордовских лесах оказались не на высоте, и вид изготовившихся к битве русских полков оказался для орды неприятным сюрпризом. Разглядывая стройные ряды пешей рати, Сахиб-Гирей сразу понял, что отступать уже поздно, ибо позади его войск текла пусть и небольшая, но противная речушка, которую орда буквально на днях с трудом преодолела. Так что калга прямо с марша бросил своих кавалеристов в бой, стремясь решительной атакой смять неожиданное препятствие. Увы, но история словно издевалась над ним.
В результате скоротечного, но кровопролитного боя, татары были наголову разбиты и остатки орды побежали назад, бросая обоз, табуны лошадей и немногочисленные пушки. И предсказуемо у переправы через ту самую речушку с болотистыми берегами бегущие организовали крепкий затор, в который с большим удовольствием и врезалась поместная конница, шедшая под прапором князя Курбского вдогон за убегающими. В результате добычей русичей стало большое количество кибиток, огромный табун лошадей и множество татар, что на свою беду выжили в схватке.
И всё же князь Курбский был весьма недоволен результатом. Да, орда была разбита и больше не угрожала российским украинам, но главный приз погони - сам калга Крымского ханства - сумел-таки перебраться на другой берег и теперь улепётывал в степь во всю мочь своих коней. И гнаться за ним было бесполезным занятием.
Глядя вослед удаляющимся всадникам, воевода зло сплюнул во взбаламученные воды тихой речушки и велел собирать доставший хабар и возвращаться к основному войску. Орда ушла, но бунтовщики ещё не были усмирены, так что для русской армии ещё только всё начиналось.
А хан Сагиб-Гирей, злой на всех, включая и себя, спешил назад, в Крым, горя лишь одним желанием: собрать в кулак всю силу ханства и обрушить её на проклятых московитов. Растоптать, сжечь, уничтожить. Вернуть на московские земли времена великих ханов прошлого. И, сам того не ведая, послужил в очередной раз карающей рукой Истории. Ибо исходя злобой и желая кого-нибудь порубить, он неожиданно наскочил в степи на ногайский отряд, вид которого показывал, что и он в недавнем времени пережил разгром. И тогда Сахиб-Гирей сам повёл своих нукеров в атаку и в короткой, но злой сече изрубил почти весь чужой отряд.
А когда схлынул копившийся в груди гнев, то крымский калга с удивлением узнал, что его воины порубили не абы кого, а самого ногайского бия. Голову Агиша
*****
Густая тропическая ночь окутала "Новик", лениво лежащего в дрейфе. Его кормовые огни ярко светились в ночной черноте, указывая мателотам, где находится флагман. Несмотря на упавшую прохладу, в каюте адмирала было жарко, как в бане, и Гридя с удовольствием скинул с себя всё, кроме штанов и исподней рубахи.
На столе перед ним привычно высился ворох бумаг, поверх которой лежали кроки исследуемых берегов, с нанесёнными на них координатами. Метод казанского астронома работал хорошо, когда съёмку вели с берега, так что для отдельных мысов и устьев рек координаты эти были весьма точны! Правда для этого приходилось бросать якорь и терять время, пока съехавшие на берег астрономы не проведут все измерения.
Зато во время каждой стоянки русичи пытались наладить отношения с местными индейцами (название, данное князем для американских аборигенов давно уже прижилось в среде колонистов и мореплавателей), вот только те на контакт шли весьма неохотно, а в одном месте даже попытались обстрелять корабли из луков. Но пушечный залп быстро отрезвил дикарей, и они поспешили скрыться в чаще леса.
Отбросив в сторону очередные кроки, Гридя, налив себе и гостю вина, задумался, глядя на мерцающий огонёк лампы.
Пока он в очередной раз вёл корабли по французскому маршруту, где-то там, на Балтике, громыхала война, и многие старые знакомцы по каперскому делу готовились тряхнуть стариной. Гридя тоже был бы не против вспомнить юность, но князь твёрдо сказал, что водить суда по балтийской луже может и зелёный гардемарин, а вот для океана нужны куда более подготовленные кадры. И обучить их сможет только он, Григорий. Хотя, куда уж больше. За прошедшие годы навигаторов, пересекавших океан, обучилось столько, что на всех уже и кораблей не хватало. Как и простых мореходов, отчего на многих судах вчерашние крестьяне составляли порой больше половины экипажа. Но князю всё было мало.
Сидевший напротив него Тимка, всё так же командирствующий на "Новике", в отличии от адмирала пребывал в большом искушении от похода, сильно надеясь, что на пути вот-вот попадётся какой-нибудь француз или на крайний случай португалец. И в той уверенности была большая доля правды, ведь экспедиция не просто шла вдоль бразильских берегов, а выполняла очередное задание князя.
Откуда тот берёт информацию и Гридя, и Тимка давно уже перестали интересоваться, понимая, что князь лишь улыбнётся на их расспросы и всё равно выдаст лишь то, что нужно для дела. Вот и перед выходом он рассказал, что вот тут, на выступе материка, примерно верстах так в трёхстах на север от того места, где французы берут красное дерево, впадают в океан две реки, и устье одной из них используют франки для отдыха и починки. А поскольку португальцы туда пока не сильно суются, то стоит, наверное, столь удобное место захватить для себя. Хотя бы для того, чтобы идущие в Индию суда могли там собираться после штормов и отдыхать перед пересечением Атлантики. А на вопрос, что рек то там должно быть много, спокойно произнёс, что ошибиться им будет трудно, так как дальше к северу берег начнёт стремительно уходить на запад.