Князь Барбашин 3
Шрифт:
В самом порту, где со дня на день ожидали прибытия португальских кораблей со специями, было не протолкнуться от купеческих судов, как морских, так и речных, пришедших из немецких земель. Так что каперские шхуны вынуждены были бросить якорь прямо на реке, встав как можно ближе к кораблям дошедшего до Нидерландов каравана Руссо-Балта. Впрочем, едва прознав, что за груз они доставили, агенты компании довольно быстро организовали им разгрузку на свои склады, впихнув их на свой причал без очереди. А у Григория сложилось устойчивое впечатление, что фламандским властям было сугубо всё равно, что за происхождение было у привезённого груза, лишь бы бумаги были в порядке и все пошлины были уплачены. Только один портовый чиновник и затребовал себе коносамент, но и
Хотя, учитывая, что это именно иностранный капитал, концентрируя свою деятельность в Антверпене, и обеспечивал экономический подъем города, вряд ли стоит удивляться подобной снисходительности. Время лихих голландских капитанов, подмявших под себя мировые морские перевозки, ещё не пришло, и Бургундские Нидерланды пока что сильно зависели от чужого тоннажа (чем, кстати, и пользовалась долгое время та же Ганза).
Ну а поскольку появились они в Антверпене раньше португальской эскадры, то и с продажей индийских товаров дело не затянулось. Приезжим купцам было воистину всё равно, кто привёз уже оплаченный ими на бирже товар, тем более что сообщение об удачных нападениях французских корсаров на Индийскую Армаду, один из которых и попался в руки русских мореходов, подняло на этой самой бирже настоящую бурю. Ведь объём товара напрямую зависел от количества кораблей ушедшей в Индию эскадры; и раз французам удалось скольких-то захватить на обратном пути, то кто-то из торговцев рисковал остаться без покупки. Что вызвало в их среде лёгкую панику, воспользовавшись которой, представитель Руссо-Балта умудрился не только выгодно сбыть все специи и бразильское дерево, но и загнать трофейную французскую посудину за очень хорошие деньги.
Паника улеглась сама собой, когда в Шельду вошли португальские корабли, и стало известно, что Армада потеряла всего пару кораблей, причём груз самого большого из них уже был распродан на бирже и большого дефицита вовсе не предвидится. Но вот представитель Компании в Антверпене - удачливый хитрец Онисим Ладожанин - сделал для себя кое-какие выводы из случившегося. Русские купцы, вопреки устоявшемуся в послепетровское время мнению, не были тюфяками, способными только обманывать покупателя, подсовывая тому негодный товар. Это были хваткие дельцы, способные подмечать любую мелочь, на которой можно было заработать. И не заметить, как от одних лишь слухов взлетели биржевые котировки, они не могли. Другое дело, что правильные и далеко идущие выводы из этого смогли сделать не все, ну так на место торгового представителя абы кого не поставят. А Онисим выводы делать умел.
Когда каперский груз перекочевал в руки других хозяев, настало время погрузки вырученного за него товара обратно на каперские корабли. И не смотря на то, что брать старались больше серебром (как в монетах, так и в слитках, привезённых в Антверпен теми же Фуггерами и другими купцами), грузить всё одно пришлось довольно много. Так что в обратный путь идти решили вместе с караваном Руссо-Балта, отчего последний превратился в огромную змею из десятков кораблей, растянувшуюся по морю на пару добрых миль.
Причём Григорий вновь находился на мостике каракки, матеря про себя её создателей. Привыкший к более отзывчивым шхунам, он до сих пор не мог без крепкого словца смотреть, как неуклюже реагирует этот левиафан на отклонения руля или страдания команды с парусами. Нет, не "приглянулась" ему каракка своими ходовыми качествами. Да и огневыми тоже, не смотря на целую сотню различных пушек. А сколько лестных слов он отсыпал, когда проходили Зунд, и вовсе не сосчитать. Даже бывалые мореходы заслушивались теми оборотами, что выдавал их капитан.
Однако тот бесценный опыт, что получили, и он, и его моряки, стоил всех мучений. Просто осознать это им ещё только предстояло.
А пока что их ожидало родимое Норовское, которое встретило их колокольным звоном и хмурым небом. Осень уже прочно вступила в свои права,
Глава 7
Вот уже несколько веков белоснежный замок Синтры служил летней резиденцией португальских королей. Летом тут было куда прохладнее, чем в Лиссабоне, да и местный воздух, не без основания, считался целебным.
Король Португалии Жуан третий в своём имени, смяв в руках чьё-то послание, молча стоял возле большого окна в Гербовом зале, глядя вдаль. Нет, он не любовался открывавшимся перед ним великолепным видом, он думал. И мысли его были мрачны, как грозовая туча. Да, его королевство, стараниями отца, было сильно и обширно, но, не смотря на Индийские Армады, привозящие огромные богатства, было обременено долгами, пусть и вполне подъёмными, и дефицитом торгового баланса. А ещё его Португалии катастрофически не хватало людей, чтобы заселить все земли, открытые его подданными. И этим рано или поздно обязательно воспользуются враги. Ведь мало кому пришлось по душе, что папа поделил мир между Португалией и Испанией.
Уже сейчас владениям короны, как в Индийском океане, так и в Северной Африке угрожали османы. Но словно этого было мало, в последнее время ещё и в Атлантике на португальские корабли стали совершать атаки французские корсары. Более того, французы не просто вышли на пиратский промысел, они попытались осесть в землях, отошедших Португалии в Новом Свете, что заставило его, короля, срочно выделять из и без того скудных ресурсов силы на укрепление своих заморских земель.
И вот новый удар из далёкой, и мало кому известной до недавнего времени Русии. Их посол что-то говорил о торговле с персами, но в Португалии не обратили на те слова должного внимания, пока недавно они на пробу не привезли для продажи индийские специи. Да, большую их часть составили отбитые у французов португальские же товары, но малую-то часть составляли те, что доставлены были именно через Персию. А ведь это могло стать непоправимым ударом по только-только оформившейся португальской торговой монополии, которая и позволяла наполнять скудеющую государственную казну.
Хотя, стоит признать, была от этих рутенов и польза. Чем уж их прельстил Карл, он не знал, но уничтожая французов, они тем самым в какой-то мере помогали и ему. Вот только, конкурируя в доставке специй, они всё же больше наносили ущерба, чем пользы. Ведь, в отличие от той же Венеции, везли свои товары прямиком во фламандский Антверпен, да и цены их были не столь высоки, как венецианские. Но как им это удавалось?
Осторожный стук в дверь оторвал короля от его чёрных мыслей.
Педру ди Фалькао был простым фидалго, то есть происходил из рода тех, кто не входил в список знатных семейств Португалии (что, впрочем, вовсе не помешало ему быть достаточно богатым человеком). Ведь своим рвением по службе он был замечен молодым королём, когда тот был ещё наследным принцем, и с той поры стал доверенным исполнителем жуановских наказов, отчего имел частую возможность говорить с ним лично. И не редко наедине.
Вот и сейчас в Гербовом зале они были лишь вдвоём. Стража, застывшая за закрытыми дверьми явно была не в счёт.