Князь Двинский

Башибузук Александр

Даже интересно кто... Парламентер? Так поздно уже, все закончилось, не о чем разговаривать. Да и флажок на пике не белый, а скорее всего, личный вымпел. Впрочем, хватит голову ломать, сейчас все узнаю, поворачивать назад он не собирается, уверенно прет прямо к нам.

Когда казанец подъехал поближе, я рассмотрел его внимательней.

Жеребец великолепный, явно арабских кровей, поджарый как борзая собака, седло и сбруя богатая, украшенная серебряными бляшками, доспех – под стать, юшман украшенный золотой насечкой и усиленный зерцалами, шлем – иерихонка, восточного образца, с поднятой личиной в виде человеческого лица – то есть, татарин явно не простолюдин. Не молод, но еще полон сил. Сам ростом

не велик, но крепок статью. Лицо властное, человека, привыкшего повелевать, нос горбатый, борода короткая, ухоженная, на скуле, прямо под левым глазом, хорошо заметный шрам.... Сам мурза Али-Гази? Да нет, вряд ли. Тот уже совсем старик, а этому не больше сорока пяти. Видно, что и в бою успел поучаствовать, на доспехе несколько свежих царапин от стрел или болтов.

Тем временем татарин остановился, не доезжая до нас десятка шагов и что-то выкрикнул на татарском языке.

Вятский старшина Вавула Кныш, едва сдерживая смех, перевел:

– Это мурза Абдалла... Вроде как ближник самого хана Ильхама. На бой тебя, княже, вызывает. Так и сказал, вызываю вашего набольшего, князя Ивана, хозяина Двинской земли...

Несколько русских ратников, видимо понимающих татарский язык, откровенно расхохотались. Через мгновение уже ржали все, кроме моих ближников.

Мурза зло набычился и на ломаном, но вполне понятном русском языке, обратился уже прямо ко мне.

– Я мурза Абдалла, сын Алибека, вызываю тебя, князь Двинский, на бой!

Уже все русичи взорвались хохотом. Я утихомирил их взглядом и поинтересовался у татарина:

– Откуда знаешь меня, мурза?

– Я многое знаю, князь... – отрезал Абдалла.

– С чего ты решил, что я должен биться с тобой, мурза, а не приказать просто тебя взять и привести в Москву на привязи, как барана?

– Ты можешь напустить на меня своих нукеров! – запальчиво выкрикнул татарин. – Но это будет поступок трусливого шакала, а не честного воина! И тогда все узнают, что князь побоялся скрестить сабли со стариком. А взять себя живым, я не дам, так и знай... – он выхватил кривой кинжал и приставил его себе к горлу.

Я задумался. Если судить по современным меркам, такой поступок мурзы попахивает дикой наивностью, граничащей с полным идиотизмом. Но со средневековой точки зрения, все выглядит достаточно пристойно. В наше время, честь, благородство и мужество, удивительным образом, благополучно соседствуют с жестокостью, скотством и коварством. Человек потерял лицо и решил, что самое время его вернуть или умереть с честью, по возможности забрав с собой врага. Я, за свою попаданческую эпопею, уже не раз встречался с подобным. Правда, мурза очень рискует, мое решение взять его в плен, тоже вполне укладывается в рамки средневековой этики. Ответ стандартный: моя честь принадлежит государю, добро пожаловать в цепи. Либо, как вариант: родом не вышел с самим графом Арманьяком биться, давай, до свиданья, марш сдаваться.

– Мой род идет от самого Чингиза! – словно услышав, что я думаю, гордо заявил мурза. – Ты не понесешь урона чести от поединка.

– Почему ты не бежал, как твои товарищи?

– Не сравнивай меня с этими трусливыми шакалами, – тихо ответил мурза. – Я поклялся перед боем именем Аллаха, либо победить, либо умереть...

«Ага, дело в обете, – подумал я. – Тем более, тогда все понятно...»

Как бы ни странно это звучало, татарин был чем-то мне симпатичен. За весь бой, я ни разу не обнажил меча, так может слегка размяться? Так сказать, дать тему для былин уже русским сказителем. На свой манер повторить поединок Пересвета с Челубеем. Опять же, есть у меня некоторые мысли, как использовать мурзу, если оставить его в живых, личным пленником.

Еще немного поразмыслив, я кивнул:

– Хорошо, Абдалла, я снизойду к твоей

просьбе. Биться будем конными, если понадобиться, то и пешими. Если ты выиграешь – уйдешь. Если проиграешь и умрешь, я прикажу отправить твои останки домой с почестями. Если проиграешь и останешься в живых, будешь моим личным пленником и поклянешься не причинять себе вреда. Принимаешь, уговор?

– Принимаю! – с готовностью ответил татарин. – Клянусь Аллахом, если проиграю и останусь в живых, не буду причинять себе вреда и стану пленником на твою милость.

– Нужно тебе время для отдыха?

– Нет! – гордо покачал головой мурза. – Я готов!

– Раз так, быть посему...

Готовится к бою мне тоже не было нужды. В доспехах и при оружье уже вторые сутки. И при жеребце есть все необходимое для поединка.

Итак, что мы имеем? У татарина копье, больше похожее на пику, круглый щит, сабля и чекан на длинной рукоятке. Конь прикрыт только стеганой защитой, без латных элементов.

Что при мне?

Я долго выбирал себе оружие для конных сшибок, даже с дуру пробовал двуручник, но остановился на эстоке*, как лучшем варианте. Тот, что сейчас у меня при седле, был взят трофеем с немецкого риттера, в битве при Нейсе, еще при жизни Карла Смелого. Великолепное оружие: узкий, длинный, четырехгранный клинок, как у стилета, рука прикрыта гардой в виде чаши, но в оригинале ее не было, позже приспособили по моему заказу. Сталь отличная, работы зульских мастеров. Рубить им нельзя, но для пробивания доспехов лучше не придумаешь.

Копье длиннее и толще, чем у татарина, щит-тарч, примерно того же класса, что у мурзы. Доспех – полная готика, шлем-салад с бугивером. Седло с высокими луками, как раз для конных поединков.

эсток (фр. estoc) – двуручный, узкий меч с четырехгранным клинком, он предназначался для уколов в случае потери или поломки всадником пики. Мог оснащаться сложной гардой.

тарч — название щитов, применяемых европейскими рыцарями в XIII–XVI вв. Выгнутые щиты различной формы, обычно имевшие локтевое крепление, один ремень надевался на предплечье, а второй зажимался в ладони. На правой стороне иногда делался вырез, предназначенный для фиксации копья

Да, я буду тяжелей и менее подвижен чем казанец, но лучшая защита даст преимущество.

Конная копейная сшибка, как боевая, так и турнирная, возведена в Европе в ранг искусства. Как может показаться современникам, копье не держат статически перед собой, в надежде, что противник сам наткнется на острие. Им бьют, выбирая уязвимые места, существует множество приемов, тут учитывается все, вплоть до положения тела в седле. Всему этому, учатся с самого детства. Я попал в Средневековье, хотя и с умением сражаться мечом, но, увы, с копьем обращаться абсолютно не умел. И оттого, сознательно уклонялся, под предлогом обета, от турниров. Да и сейчас, нельзя сказать, что познал досконально это искусство. Но, неофитом уже меня не назовешь. Вряд ли татарин сможет меня чем-то удивить, но посмотрим. Никогда не недооценивал своих противников.

Ладно, хватит размышлять, пора начинать...

Отто фон Штирлица, я назначил распорядителем поединка.

Мы разъехались. Шваб поинтересовался готовы ли мы и отмахнул рукой.

Жеребец мурзы, повинуясь хозяину, как большая кошка прыгнул вперед и стрелой полетел на меня. Татарин, прикрываясь щитом, пригнулся в седле, копье держал в левой руке, слегка на отлете, совсем не по европейской манере. Я же, свое вставил в специальную прорезь на тарче. Пригибаться не стал, если что, высокая задняя лука на седле, поможет выдержать удар. Коня не горячил, ни к чему, преимущество в весе и так скажется.