Князь Федор. Куликовская сеча
Шрифт:
— Пусть попробуют!
— Познают силушку повольников!
— Думали, что волки, а забреем, как овец, хахахах!
Что же, примерно на такой ответ пиратов я и рассчитывал…
— Наконец, главное — в следующий поход на фрязей я пойду, как только мы посеем хлеб. То есть на месяц раньше, чем в этом году, когда мы шли из Хлынова… Прознав о добыче, что мы взяли в Азаке, ударить по Порто-Пизано захочет куда большее число казаков! Ведь там нет татар, а есть одни лишь фрязи… И я уверен, что смогу собрать судовую рать для похода.
Ага, вот теперь ушкуйники слушают меня напряженно, внимательно…
— А потому я спрошу вас, славные вольные
— Любо!
— А хитер князь…
— Останемся!
— Уйдем!
— Десятины много!
Мнения повольников разделились — но я дал нормальные условия и полагаю, что, поостыв и взвесив все на трезвую голову, ушкуйники согласятся с моим предложением.
— Кому много, тот может вернуться в Хлынов. Но помните — в новый поход на фрязей пойдем уже без вас!
— Подумаем!
— Там и разберемся!
— Давай добычу уже дуванить, утомил сказом своим!
— Любо!
— Хабар дуванить!
Я усмехнулся:
— Дуванить, так дуванить… Значит, кто взял добычу в Тане с атаманом Иваном Усом, тот дуванит взятое со фрязей! А кто со мной пошел невольников отбивать, тот дуванит серебро монетного двора, да шелка с парчей, да добычу с купцов! Верно говорю?!
— Неверно!
— Не любо!
— Лукавишь, князь!
Большинство повольников ожидаемо возмутились моим словам, особо горячие головы даже схватились за оружие — но со стороны воинов Шуя и Косого раздались приветственные крики «Любо!». В тоже время как сам я поднял руки, призывая дать мне слово — и когда крики чуток поутихли, заговорил:
— Браты-повольники, вы считаете мои слова несправедливыми?
— Да-а-а-а!!!
— Ну, а как иначе?! Ведь признав мое старшинство на время похода, атаман Иван Ус увел своих повольников на штурм Таны. В то время, как я успел передать иное указание — и пытался вас остановить! Сколько воинов вы потеряли за меньший хабар, что я взял с вдвое уступающей вам ратью? Три с лишним сотни ратников!!! А сколько потерял я, освобождая невольников — и захватив более богатую добычу? Меньше сотни!
В этот раз ушкуйники угрюмо замерли, признавая мою правоту.
— А значит, и делить будем хабар так, как вы выбрали себе атаманов — кто хочет быть с Усом, тот путь берет себе добычу, что вы взяли в Тане. Кто со мной, кто в Ельце останется и пойдет в новый поход по весне, слушая меня, как походного атамана — ну, тот со мной…
— Не бывать тому!!!
Хрипло закричав, в центр круга казаков и ушкуйников, где до того стоял лишь я, выскочил Иван Ус. Как ожидаемо… Независимый атаман опасен для меня неподчинением приказам, необдуманными действиями — и своим авторитетом среди повольников. Чем это опасно, показали потери при штурме Азака… Я же только что оспорил его власть, попытался перетянуть
— Чему не бывать, Иван? Справедливому суду? Так пусть будет Божий суд! И коли твоя возьмет, всю добычу делите поровну промеж всех! А коли моя — так я забираю твою долю… Идет?
Иван, немного обескураженный тем, что именно сейчас его поддержало куда как меньшее число повольников, неожиданно успокоился, заслышав мои последние слова. После чего, недобро усмехнувшись — и одновременно с тем яростно сверкнув желтыми, словно у волка, глазами, Ус вымолвил лишь одно слово:
— Идет.
Выпад атамана, молниеносно выхватившего меч из ножен, я едва не пропустил — лишь в последний миг рефлекторно отшагнув в сторону и скрутив корпус! И только теперь сам схватился за рукоять клинка…
Авторский эпилог
К созданию соавторского романа о Куликовской битве мы с Романом Валерьевичем следовали довольно долго. Впервые тема противостояния Орде была поднята нами еще в цикле «Таматарха», но два описанных сражения представляли собой вариант сильно альтернативной истории. Ведь в нем Тмутараканское княжество стало лидирующем на северном Кавказе государством! И в 1222 году в тесном союзе с аланами его войско разбило тумены Джэбэ и Субэдэя на выходе из Ширванского ущелья. В реальности же аланы проиграли сражение после предательства половцев… И также в «Таматархе» описана авторская версия решающей схватки с единым монгольским войском (отмобилизованным после «великого» курултая 1235 года). Оно, в свою очередь, представляет собой альтернативу битвы 1236 года на реке Яик (Урал) между союзом волжских булгар (а также буртасов, половцев, мордвы) и войском Батыя…
Эта была первая попытка написать нечто действительно масштабное и впечатляющее по теме противостояния русичей и татаро-монгольских завоевателей. А вот вдохновила на неё вторжение половцев 1068 года, также описанное в «Таматархе»! Героическое сопротивление воинов Посульского оборонительного рубежа и катастрофа на Альте, едва не поставившая древнюю Русь на грань гибели…
Но прошел еще год прежде, чем я всерьёз решился писать книгу о вторжении Батыя. Учитывая грандиозный масштаб и всю трагичность, и эпичность реальных событий 1237 и 1238 годов, я не был уверен, что получится… Но в итоге свет увидел цикл «Злая Русь» — что, на мой взгляд, является лучшим в моем сольном творчестве.
И Роман Валерьевич, кстати, в свое время очень высоко его оценил!
Но вот прошел еще один год… И вновь писательский зуд и личный интерес возвращают меня к противостоянию Руси и Орды — но в этот раз к великой и славной Куликовской битве! А также к трагедии разорения Москвы 1382 года и фактически, повторного завоевания Руси…
В этот раз мы вновь решились писать в дуэте — и не только потому, что «попадание» объясняется участием героя в проекте «Имперского института развития личности», как и в «Таматархе». Нет, Роман Валерьевич прекрасно знаком с эпохой и событиями, у него есть собственный цикл, посвященный противостоянию Руси и Орды в четырнадцатом веке — «Исправленная летопись». Я озвучил идею, мэтр меня поддержал… И работа закипела.