Князь Китежа
Шрифт:
— Допустим, это так, — ведьма поджала губы. — Но что вообще ты помнишь?
— Я помню тебя. Твои нежные руки, что пытались вырвать меня из лап смерти. Твои отчаянные мольбы и заклинания, твои слезы и боль… Возможно, позже я вспомню больше. Но сейчас самое главное, что мы снова вместе.
— Это все слишком общие рассуждения. Так может говорить кто угодно. Сдается мне, ты нарочно уклоняешься от прямых ответов.
Если в этом мире есть система прокачки, то мой навык убеждения на весьма посредственном уровне. Можно, конечно, попытаться воздействовать на колдунью
— Пусть пройдет немного времени. И ты убедишься, что это я — Марик.
— Допустим, с памятью у тебя в самом деле беда. Но есть вещи, которые вряд ли забудет даже мертвец. Если ты в самом деле тот, за кого себя выдаешь, то назови свою фамилию. Ибо я никогда не поверю, что ты запамятовал даже это.
— Фамилия… — я попытался поскрести по сусекам подсознания, но как и в случае с Савелием, чужой разум оказался полностью от меня отрезан. Если он вообще остался в полумертвом теле. — Моя фамилия…
— Довольно этого спектакля! — крикнула Гата. — Ты — не мой брат. А ты, нечисть, будешь жестоко наказана за надругательством над Мариком!
Повинуясь указательному жесту, упыри раззявили слюнявые пасти и поползли прямо к полуднице. Яра по привычке хотела вскинуть ладони и ударить по тварям светом, но не смогла поднять рук из-за цепей. Для тасования душ прямого контакта не требовалось, а вот бить без прямой наводки Яра, увы, не умела. Ведьма это прекрасно понимала и потому заранее подсуетилась.
Подруга меж тем прижалась к стене, и я впервые увидел в широко распахнутых голубых глазах животный страх. Ужас сковал ее сильнее кандалов — причем не только плоть, но и мысли. И она не догадалась сесть не пол, ведь в таком положении угла наклона вполне хватило бы, чтобы спалить вурдалакам хотя бы ноги.
Да и вряд ли бы она успела, если бы даже додумалась до такого маневра. В лучшем случае поразила бы ближайших чудовищ, а остальные хлынули бы на нее лавиной и похоронили под собой. В сложившейся ситуации девушка не смогла бы защититься, и уж тем более одолеть всех чертей. Которые уже подступили с трех сторон и готовились порвать ее на части по первому же приказу.
— Вурдалаки! — зычно крикнула Гата и воздела посох над головой. — Сожрите эту падаль живьем — и пусть помучается подольше!
— Стой! — что есть мочи рявкнул я и обхватил свою голову ладонями — под затылок и подбородок. — Иначе я сверну твоему братцу шею!
Колдунья медленно опустила древко и махнула рукой, после чего зубастое и когтистое кольцо расползлось по углам.
— Ты же понимаешь, что и сам тогда умрешь?
— Думаешь, я совсем дурак? — усмехнулся в окаменевшее лицо. — Ни одна магия на свете не сможет сшить воедино нервы. Связь между мозгом и телом порвется навсегда, так что в лучшем случае из твоего братца получится такой же вурдалак. А если хочешь вернуть его в здравом рассудке — придется договариваться.
— Эта девка так для тебя важна? — хмыкнула седая. — Что ты готов пожертвовать ради нее жизнью?
— Да, важна. И я без
На лице полудницы застыло недоумение — похоже, Яра думала, что я блефую. К сожалению, не она одна.
— Я тебе не верю.
— Дело твое, — прохрипел в ответ и усилил нажим. — Брат, впрочем, тоже.
«Не делай этого, — одними губами прошептала подруга. — Я не могу тебя потерять».
Гата оцепенела с приподнятым указательным пальцем, от мановения которого зависело абсолютно всё. Она прекрасно это понимала и пыталась просчитать все без исключения варианты. Вздувшиеся желваки, стиснутые в бледную линию губы и едва вздымающаяся грудь выдавали сильнейшее умственное напряжение, итог которого не предсказал бы самый чуткий из провидцев.
— И вот еще что, — я предпринял последнюю попытку качнуть весы в свою сторону. — Китеж сильно изменился за минувший век. Там живут не только люди, но и нечисть, причем чрезвычайно могущественная. Которая без раздумий встанет бок о бок с соседями ради защиты своих домов и близких. Твоя свора ничего им не сделает. Ее хватит на пару хуторов, но не на волшебную столицу с десятками тысяч жителей. Вас обратят в пепел, едва увидят.
— Лжешь…
— Сама увидишь, — улыбнулся в ответ.
Древко ударило в пол, а пальцы сжались так, что посох едва не треснул.
— Почему?.. — прошипела Гата. — Почему ты защищаешь этих тварей? Они ослепили меня каленым железом и заточили в темнице только за то, что я хотела вернуть самого дорогого мне человека. Я не помышляла о восстании, не пыталась захватить власть или кому-либо навредить… — из-под повязки скатились две алые полоски. — Я вообще не собиралась больше использовать темное ремесло. Только спасти Марика — и забыть об этом, как о страшном сне.
— Пытаешься давить на жалость? — я хмыкнул. — После всего, что сделала?
— А в чем я виновата? В том, что жажду справедливости?
— Убийства невинных — не справедливость.
— И что ты предлагаешь? Вернуть брата вы не можете, а отпустить вас не могу уже я. Иначе приведете своих дружков, чтобы закончить начатое.
— Значит, мне тем более нечего терять. И если нам суждена мучительная смерть, то лучше я быстро сверну себе шею. А точнее — твоему Марику.
Одеревеневший лик колдуньи не дрогнул, однако я отчетливо услышал скрежет зубов. Гата сама загнала себя в ловушку, значительно усилив мою позицию на переговорах. И теперь либо придется пойти на уступки, либо ничто не остановит меня от окончания нежизни ее братца.
— У меня есть третий вариант, — неожиданно произнесла Ярослава. — Скорее всего, последний. Вы оставите этих тварей в подземелье, а мы заберем вас наверх. И отвезем туда, где изучение смерти не только не наказывается, но и поощряется.
— То есть, к нечисти? — слепая скривилась в презрительной ухмылке.
— Решай сама, что тебе важнее — семья или древние предрассудки.
— Я уже доверилась тебе. И вот чем это обернулось.
— Значит, мы погибнем здесь все.
— Все? — Гата усмехнулась. — И что ты мне сде…