Князь механический

Ропшинов Владимир

XVI

* * *

Олег Константинович вышел из дома с печной кирпичной трубой вместо шпиля и тут только понял, что идти ему некуда. Единственным верным решением сейчас было вернуться домой, послать кого-нибудь покупать билет на первый же поезд до Читы, нанести визит Наде и возвращаться в войска.

Этой мысли князь обрадовался, как спасению, но тут же вспомнил о своем обещании государю пока из Петрограда не уезжать. Необходимость оставаться в столице нисколько, впрочем, не огорчила его: ведь это была воля государя.

Снег нескончаемым потоком проносился перед ним, размывая очертания стоявших напротив двухэтажных деревянных домов с мезонинами. По Сампсониевскому, оставляя за собой черный след дыма, пролетел паровик. Шли закутанные в серые тряпки люди.

Князь накинул на голову капюшон башлыка и пошел к проспекту, полагая там сесть на какой-нибудь транспорт, идущий до Марсова поля.

– Срочный выпуск, «Петроградская газета», срочный выпуск, – услышал он за собой сквозь завывания ветра звонкий мальчишеский голос, – подробности о покушении на князя императорской крови Олега Константиновича. В полиции сообщают детали. Покупайте «Петроградскую газету»!

Мальчик догонял его и пробежал бы мимо, но Романов махнул рукой, приказывая ему остановиться.

– Сколько, дружок, твоя газета стоит? – спросил он, нашаривая в кармане мелочь.

Мальчик был в шубке с поднятым воротником, перевязанным поверх него шарфом и в надвинутой на глаза шапке.

– 10 копеек, господин хороший, – ответил газетчик.

Романов вытащил серебряный полтинник и протянул мальчику.

– Сдачи не надо, – сказал он, беря протянутую газету.

Мальчик внимательно глянул на него.

– Благодарю покорно, ваше высочество, – ответил он, – только вам бы не по улицам морозиться, а в участок пойти. Здесь недалеко, во Фризовом переулке, напротив казарм. Спросите там жандармского полковника Комиссарова, только сами не представляйтесь. Скажите, мол, по делу государственной важности.

– Какое я тебе высочество? – удивился Олег Константинович.

– Известно какое, князь императорской крови вы, – ответил мальчишка, – так что, проводить вас?

– Нет, спасибо, ступай, – сказал князь.

– Как вам будет угодно. Только уж загляните в участок-то, окажите любезность.

Он помчался по улице, но, пробежав немного, замедлил шаг. И название своей газеты больше не выкрикивал, как будто и не хотел вовсе ее продавать.

Князь не видел, почему бы ему не пойти в участок, поэтому он развернулся и пошел вверх по Сампсониевскому, в сторону казарм лейб-гвардии Московского полка. У входа в участок перед бочкой с разожженными внутри дровами стояли городовые. Они лениво покосились на Романова – в мятой шинели без погон, небритый, – но, если он сам идет в участок, зачем к нему цепляться? Там разберутся. Главное, чтобы не террорист с бомбой.

Внутри

было тепло, даже жарко. На стене в большой приемной висел портрет государя, за конторкой сидел какой-то нижний полицейский чин.

– Кто таков? – сурово спросил он князя.

– К полковнику Комиссарову по неотложному делу. Позвони, вели, чтобы приехал, – ответил князь. Он поборол в себе инстинктивное желание откинуть башлык и снять фуражку. Вряд ли, конечно, его узнали бы – но на всякий случай Романов предпочел сохранять инкогнито.

– Сейчас, погоди пару минут, служивый, – сказал чин, склоняясь за конторкой.

В ту же секунду с обеих сторон князя схватили под руки двое подкравшихся сзади городовых. Полицейский высунулся обратно.

– Держи его крепче, братцы, – сказал он городовым, – да руки, руки-то ему разведи, чтоб не натворил бед!

Городовые еще сильнее заломили князю руки. Он поморщился от боли.

Из дверей вышел пристав – в форме, с шашкой на поясе.

– Зачем тебе Комиссаров, а? – закричал пристав на князя. – Убить решил? А ну-ка, – пристав повернулся к сидевшему за конторкой, – обыскать! Да смотри, аккуратнее, у него небось адская машинка в кармане припасена.

Нижний чин кряхтя вылез из-за конторки и подошел к князю.

Олег Константинович даже не испугался – ни разу в жизни ни один человек не смел повышать на него голос. Он был изумлен.

– А ну-ка стоять! Смирно! – спокойным голосом скомандовал Олег Константинович приближавшемуся к нему полицейскому. Таким же голосом его прадед, император Николай Павлович, выйдя на Сенную площадь, остановил холерный бунт. Он просто вышел и скомандовал толпе: «на колени», – и очумелая толпа, собиравшаяся идти громить дома немецких врачей, опустилась на колени как один человек. За три сотни лет всякий русский выучился повиноваться, не рассуждая, этому голосу. Жаль только, что нынешний государь был им обделен.

Полицейский чин остановился и даже вытянул руки по швам, но тут же спохватился и, ища поддержки, обернулся на пристава. Однако и пристав стоял как вкопанный. Руки державших князя городовых разжались. Он откинул башлык и снял фуражку.

– Узнаешь? – спросил князь пристава.

– Никак нет, ваше… – замялся пристав. Действительно не узнал.

– Ваше высочество, – подсказал князь, – а ну, живо звони Комиссарову.

– Сию минуту исполнить! – повернулся к полицейскому за конторкой пристав.

Полковник Комиссаров примчался на автомобиле самое большее через 15 минут после телефонного вызова из участка.

– Покорнейше прошу извинить меня и моих подчиненных, ваше высочество, – начал он еще в дверях, едва успев переступить порог и найдя глазами князя, сидевшего на деревянной скамейке для посетителей у стены, – был ведь по всем участкам разослан приказ, – тут он повернулся и впился глазами в пристава так, что тот побледнел, – если будет меня кто спрашивать, немедленно мне о том доложить, а действий никаких не предпринимать.