Князь Немертвый
Шрифт:
Оглушительно закаркали вороны и захлопали крыльями, будто их кто-то спугнул. Князь попытался открыть глаза, но сил на это уже не было. Совсем рядом послышался шелест одежд. Чья-то теплая рука коснулась головы князя.
— Хочешь отомстить? — спросил тихий женский голос. — Я могу одарить тебя невиданной силой, которая сразит всех твоих врагов. Ты просто должен дать мне свое согласие на это.
Подул свежий ветер. Запах сырой земли, пропитанной собственной кровью, ударил князю в нос. С трудом приоткрыв
— Я хочу…
Таинственная женщина тихо и гортанно рассмеялась, и от этого смеха князю стало жутко. Смерть уже не пугала его так, как то, на что он только что согласился.
Женщина сжала горячими руками голову князя, и он ощутил адский жар, исходящий от них. Казалось, что его череп плавится, а глаза вот-вот лопнут. Не в силах терпеть адскую боль, князь закричал. Вскинув руки, он попытался оттолкнуть от себя женщину, но слабость не позволила ему это сделать. Из последних сил он зацепился за что-то прохладное и дернул это.
Вскоре жар утих, а боль спала. Горячие руки больше не сжимали голову князя. Все его тело налилось свинцом, но зато теперь он ощущал каждую его частичку.
Расслабившись и испустив протяжный выдох, князь провалился в забытье.
Князя разбудил голос брата. Он не сразу понял, что тот говорил — слова никак не хотели собраться в предложение и донести до князя смысл. Открыв глаза, Глеб увидел Ярослава, который обеспокоенно смотрел на него.
— Живой! — воскликнул знакомый голос. Глеб повернул голову и увидел Данияра, на лице которого отпечаталось облегчение.
— Я бы так не сказала. — В опочивальню, где лежал Глеб, вошла Мирина. В руках девушка несла сложенную одежду.
— Что случилось? — хрипло произнес молодой князь. Его рука непроизвольно потянулась к горлу, на котором повар Торчин оставил порез своим ножом.
Раны не было. Даже шрама. Шея была гладкой, здоровой и почему-то прохладной. Глеб прижал к месту, где обычно билась жила, палец, и ощутил слабые и медленные толчки.
— Что со мной? — с плохо скрываемым страхом спросил Глеб, глядя то на брата, то на Данияра.
Последний сразу же помрачнел. Открыл было рот, чтобы ответить, но передумал и растерянно взглянул на Ярослава. Вздохнув, брат сел на край постели Глеба и, поймав его напуганный взгляд, тихо произнес:
— Ты чуть не умер после нападения людей Святополка. Благо, Велена была рядом и спасла тебя.
— Велена? — нахмурился Глеб, вспоминая, кто такая его спасительница.
— Ведьма, что ты видел на именинах Бориса. Помнишь?
Глеб на мгновение перестал дышать. Глаза его округлились, челюсти крепко сжались.
— Что она со мной сделала? — после недолгой паузы спросил Глеб.
— Она спасла тебя, княже! — воскликнул Данияр.
— Она обратила тебя, — вместе с ним произнесла Мирина.
Ярослав
— Ты бы умер там, у реки, зарезанный своим человеком. Преданный, так и не отомстивший. Но Велена подарила тебе новую жизнь, пожертвовав частью своей — ведь колдовство это сложное и опасное.
Слушая Мирину, князь вдруг понял, что крепко сжимает в правом кулаке какой-то предмет. Поднеся руку к лицу, он разжал кулак и уставился на витиеватый оберег.
Воспоминания о том, как его убивали, обрушились на князя с такой силой, что он чуть не завыл от боли, но сдержался, крепко сжав оберег ведьмы.
Вот повар перерезал ему горло. Вот кто-то воткнул меч ему в спину. Потом еще и еще… Вот он лежит на земле, не чувствуя своего тела и ожидая конца, который все никак не приходил.
А вот знакомый шепот, который тогда он не смог узнать из-за близости смерти.
Глеб сам согласился, сам позволил ведьме сделать его таким…
По ухмылке Мирины, по холодности своего тела и свербящей горло жажде он уже все понял. Понял, кем он стал.
— Так это была твоя мерзкая ведьма. Она сделала это со мной… — пробормотал Глеб, не сводя взгляда с оберега. Произносить это слово не хотелось, но князь должен был это сделать. Должен был признать, кто он теперь.
— Ты бы умер, брат, — устало заметил Ярослав. — Теперь же мы вместе отомстим Святополку за Бориса, как ты и хотел. Прогоним его с киевского престола, добьёмся справедливости!
— Справедливости, — с грустной улыбкой повторил Глеб, глядя на свои побледневшие руки. — А разве справедливо было делать из меня кровопийцу? А, брат?..
Ярослав свирепо взглянул на Глеба и, не сказав ни слова, резко поднялся и вышел из опочивальни. Мирина, оставив одежду, тоже ушла. Остался один Данияр, но и его Глеб не хотел видеть.
— Уходи, мне нужно побыть одному, — буркнул он.
— Но княже…
— Убирайся! — рявкнул Глеб.
Жажда усиливалась, и он боялся, что накинется на своего воеводу и вопьется ему в глотку.
Тяжело вздохнув, Данияр вышел, оставив князя одного примиряться со своей тяжкой судьбой.
Почти целую седмицу князь провел в своих покоях, не желая никого видеть, кроме Мирины, которая раз в день приносила ему кровь. Чьей она была, Глеб решил не спрашивать. Люди ведь не интересуются, что за гуся им подали на стол и каким был поросенок, что жарился на вертеле.
Под конец седмицы Глеб наконец покинул свои покои и вышел в прохладную осеннюю ночь. Сверху на нем была одна распахнутая рубаха, но князю было совсем не холодно. Кожа ощущала прохладу, но никак на нее не реагировала.