Князь Рус

Никитин Юрий Александрович

– Партия книжников? – переспросил Рус подозрительно. Что-то о них говорила Ис, и сердце мучительно сжалось от сладкой боли лишь при одном воспоминании о его удивительной жене. – А ты кто?

Соломон усмехнулся:

– Книжник.

– А-а-а, – протянул Рус, он не понял старого учителя, но судя по тому, что он жив и в той же коляске, они перебили другую партию и теперь празднуют победу. – Я рад за тебя. Но я не понял тебя…

– Да чему радоваться? Победа книжников может обернуться гибелью всего народа.

Рус смотрел удивленно:

–

Ты меня все чаще радуешь, чем огорчаешь. Расскажи!

– Я за тем и приехал, хотя уже полумертв от усталости. Увы, никто не решался… да я сам понял, что такое лучше объяснить самому. Мы три дня… нет, трое суток заседали в Совете. Спорили, решали, убеждали друг друга. И в конце концов большинством… опять в один голос!.. пришли к решению…

Он перевел дыхание, глаза его погасли. Лицо стало совсем старым и измученным. Рус спросил с растущим беспокойством:

– Что решили? Опять вести с нами войну?

Соломон покачал головой. Было видно, что даже это простое движение требует от него больших усилий.

– Нет, князь. Совет решил… оставить эту землю вам. Уходим мы.

Земля качнулась под ногами. Рус невольно ухватился за край двуколки:

– Что… что случилось?

– Мы зашли в тупик… Мы едва-едва не одолели ваших в бою, а это для нас – позор.

Рус подпрыгнул, смотрел дико. Соломон вяло усмехнулся:

– Что, не вы единственный удивительный народ?

– Боги небесные, – пробормотал Рус, не веря ушам своим, – и боги земные! Я все еще не понимаю тебя.

– Мы уходим, – повторил Соломон. – Отдавайте, как говорится, лучшие телеги назад. Как и наш скот. Уедем мы. А вы – останетесь по праву победивших… в бою.

Маленькая заминка не ускользнула от Руса. Старик хотел сказать, что они побеждены только в бою, и теперь Рус смутно чувствовал, что иудеи в самом деле одержали какую-то непонятную ему победу. То ли над ними, скифами, то ли над собой, но явно сейчас именно они, иудеи, распрямляют спины, это их глаза зажигаются гордостью, это они чувствуют свое превосходство над могучими и надменными варварами!

– Погоди, – сказал он почти враждебно. – Я должен понять. Если это какая-то вражеская хитрость, уловка…

Соломон грустно улыбнулся. В его выцветших глазах Рус увидел сожаление, скифу никогда не понять его народ, но все равно ответил вежливо, то ли из страха перед свирепыми варварами, то ли еще почему:

– К счастью, мы храним записи о деяниях наших предков… Некогда мы обладали непомерной мощью… Само название нашей страны Израиль означает – боровшийся с богом. Но мы видели, как гибли одно за другим великие царства, основой которых был меч. Да-да, у вас тоже есть поговорка: сила – уму могила, но у нас в конце концов поняли ее смысл. И когда господь рассеял нас, то уцелели только те, кто выполнял его заветы: копил мудрость, а не силу.

Рус тряхнул головой, взмолился:

– Голова идет кругом! Ничего не понимаю. Ты мне скажи главное: почему все-таки решили уйти?

– Потому,

что снова мы сбились на более легкий путь. Нет, не сбились, но начинаем сбиваться. Я тогда у дерева не сказал тебе, что и недавно была попытка снова поставить золотого тельца… То есть вернуться к древним языческим обрядам. К счастью, справились. Но с вашим приходом начали спешно и бездумно умножать силу мышц и мечей. Сегодня наше племя сильнее, чем было вчера, а вчера было сильнее, чем неделю назад. Увы, сильнее всего лишь мечами!

Рус стиснул челюсти. Неделю назад был поединок. То-то лазутчики с тревогой говорят, что в граде иудеев дни и ночи дымят кузни, оттуда охапками выносят копья, мечи, боевые топоры! Перевес склоняется на их сторону, если уже не склонился.

– Все равно не понимаю, – сказал он настороженно.

– Даже в наш кровавый век, – сказал Соломон, – путь силы – путь гибели. Погибли все народы, кто гордился мощью. После них приходили другие… и тоже погибали. И новые, и новые… И так много раз.

– Так то они!

– Погибнем и мы. Все возвращается на круги своя.

Рус покачал головой:

– Я вас не понимаю. Вы – единственный народ на белом свете, который отказывается от побед?

Соломон в затруднении развел руками:

– Как тебе объяснить, отважный… Мы такой же странный народ, как и вы, только по-другому. Для нас это не победы. Это не победы… для нас. Это те победы, за которыми наступает гибель. А мы заглядываем не только в завтрашний день, но и в послезавтрашний.

Он клевал носом, голова опускалась все ниже. Вздрогнул, взглянул на Руса с недоумением, потом в глазах появилось виноватое выражение. Старческая рука с дряблой кожей тронула вожжи, и лошадь равнодушно тронулась с места.

Рус долго смотрел вслед, опустив руки. Из-за спины доносились удары молотов по наковальням, пахло каленым железом, смолой, кипящим маслом. Неподалеку варили деготь, удушливый дым стлался по земле, оставляя на изломанных травинках черные капельки.

Народ еще не знает о странном решении этих… нелепых иудеев, а он даже не представляет, как им скажет!

С севера задул злой ветер, не спасали даже высокие стены Нового Иерусалима. Одетые в теплое, люди грузили на подводы скарб, выгоняли на улицы скот. Русы приехали, помогали вытаскивать из подвалов сушеное мясо, солености и копчености, пригодятся в дороге, складывали на широкие подводы тяжелые круги сыра.

Заплаканная Хева рассаживала на телеге младших братьев и сестер. Хмурый Бугай умело поставил по краям колья, натянул ткань, превратив убогую телегу в крытую повозку. Он же помог вынести из дома все ценное, иудеи со страхом посматривали на его огромную фигуру, когда он появлялся сразу с двумя сундуками в руках.

– Это был хороший дом, – сказала Хева печально.

– Да, – буркнул Бугай.

– Ты останься в нем, ладно?

Бугай подумал, замедленно покачал головой:

– Нет.