Князь Русской Америки. Д. П. Максутов
Шрифт:
Может быть, в душу князя запало Обращение Великого князя Александра Михайловича в первые дни войны.
«Грозный час испытания настал. Германия, вековой враг славянства, объявила России войну и, в союзе с Австрией, желает посягнуть на Могущество Нашей Дорогой Родины. По слову Своего ДЕРЖАВНОГО ВОЖДЯ, Русский Народ, как один человек, встал на защиту Своего Отечества.
Высочайше учрежденный Особый Комитет по усилению военного флота на добровольные пожертвования, давший Флоту и Армии, за десятилетнее свое существование, 23 боевых судна и подготовивший значительное количество военных летчиков, несущих, б ня-стоящее время, боевую службу, направил ныне все свои средства на постройку самолетов и на непрерывную подготовку летчиков и авиационных мотористов,
Ко всем, кому дорого благо Великой России, обращаюсь с горячим призывом оказать состоявшему под Моим Председа?пельством Особому Комитету посильную помощь пожертвованиями на воздуги-ный флот — могучее оружие войны.
Великий Князь Александр Михайлович. 2 августа 1914 г. С.-Петербург
1) Прошения принимаются в канцелярии Высочайше утвержденного Особого Комитета — С.-Петербург, Офиг^ерская улица. Д. № 35.
2) К прогиению должны быть приложены документы, указанные в перечне требований, предъявляемых к желающим обучаться искусству летать на аэропланах или подготовляться к обязанностям авиационных мотористов».
Обращение завершалось адресами, где принимались пожертвования. Юноша готов был пожертвовать своей жизнью. Такая возможность представилась в самом разгаре войны в 1916 г., когда заведующий авиацией действующей армии Великий князь Александр Михайлович убедил Верховного главнокомандующего в необходимости создания истребительной авиации. Для этого потребовалась ускоренная подготовка кадров. Ускоренная — значит рисковая. Даже в старейшей школе авиации Московской в том году был всплеск аварийности. И в Тифлисской школе один из тренировочных полетов оказался неудачным; самолет чуть ли не развалился в воздухе. После падения с почти стометровой высоты поручик Д. Максутов надолго оказался в госпитале. Он мог бы стать первым русским летчиком из инженеров. До этого костяк российских авиаторов составляли бывшие кавалеристы, артиллеристы и моряки. Окончание Гражданской войны Дмитрий Дмитриевич-младший встретил в Харбине.
Автор поинтересовался, к кому в столице мог обратиться за поддержкой прибывший из провинции кадет Максутов. Из всех родственников есть, пожалуй, только один, к которому Дмитрий Дмит-риевич-младший не мог не пойти. В то время в столице служил замечательный офицер армейской пехоты Максутов Владимир Петрович. К началу войны 1914 г., которой русские еще не придумали названия, В. Максутов был сорокапятилетним подполковником. Родственник он был весьма далекий, по бековской ветви княжеского рода. Но человек замечательный. Он писал книги, такие как «История Древнего Востока. Египет и Финикия», «Война в ва-банк», составлял пособия по военной истории для военных академий, рецензировал в «Русском инвалиде» книги по тайной разведке (военному шпионству).
Занимал Владимир Петрович скромную должность журналиста в Особом делопроизводстве Отдела генерал-квартирмейстера Главного Управления Генерального штаба. Но к Генеральном штабу причислен не был, так как академии не кончал. В дореволюционном Справочнике «Весь Петербург» списки офицеров центрального аппарата Военного ведомства публиковались открыто. Что стояло за этим скучным казенным наименованием делопроизводства, публике было не так уж интересно. Так называлось сердце тайной (агентурной) разведки Российской армии. Возглавляли делопроизводство, насчитывающее до дюжины сотрудников, профессионалы высокого класса Николай Монкевиц и Оскар Карлович Энкель. Одно упоминание о близости к этим людям после 1918 г. могло в Советской России стоить жизни.
Генерал-лейтенант Н. Монкевиц в 1916 г. исполнял обязанности генерал-квартирмейстера Главного Управления Генерального штаба Русской армии, т. е. начальника разведки. После войны он эмигрировал во Францию и до 1926 г. состоял в Русском общевоинском союзе (РОВС). Ушел из этой организации и застрелился, а возможно, только имитировал самоубийство, чтобы вернуться в Россию. Судьба русского полковника О. Энкеля была более прямой. Во время войны он был военным агентом в союзной Италии. После войны вслед за К. Маннергеймом он вернулся на свою историческую родину, никогда не бывшую независимой. Начальник финского Генерального штаба — пик его военной карьеры. Фактически он построил «линию Энкеля» еще в 20-х гг. XX в. А в Зимней войне 1939—1940 гг. она получила название «линия Маннергейма». Оскар и его брат
ствовали в переговорах с Советским Союзом о перемирии 1944 г. Братья Энкель мягко уговорили президента К. Маннергейма уйти в отставку в 1946 г.
Владимир Петрович Максутов вел учет работы тайных агентов за линией фронта. А своих родственников, разбросанных на этой стороне фронтов, он отслеживал вообще легко. В конце 1916 г. квартир-мейстерский подполковник приехал в командировку в Батум, на который базировались силы флота, участвовавшие в десантной операции на турецком побережье. И здесь он встретился с Дмитрием Дмитриевичем Максутовым-старшим, непосредственным участником десантной операции. Сухопутный офицер подарил морскому книгу «История Древнего Востока, культурно-политическая и военная с отдаленных времен до эпохи македонского завоевания. Асси-ро-Халдея и Персия». Скорее всего, вез он ее специально, так как издана эта книга была еще в 1905 г. Трудно предположить, что во время войны ее возил с собой кто-то из Максутовых, чтобы почитать на досуге. Владимир Петрович подписал ее так: «Дорогому кузену Дмитрию Дмитриевичу Максутову на сердечную память от любя-» щего Автора. 3 декабря 1916 г. г. Батум». Нельзя исключить, что это посвящение было адресовано Дмитрию Дмитриевичу-младшему. Хотя кузеном уместнее было бы назвать более близкого по возрасту Дмитрия Дмитриевича-старшего. В любом случае трое князей Максутовых, офицеров воюющих армии и флота, могли оказаться в одно и то же время в Батуме.
На этой дате и строчке о сердечной памяти автору очень бы хотелось остановить повествование. Все живы. Война неумолимо клонится к победе. В тот день жизнь Максутовых шла по восходящей. Все, что будет написано ниже, является следствием авторской инерции, мягким выходом из основной темы повествования. Жизнь — не пьеса и не роман с четкой композицией. Но отсутствие композиции компенсируется неразрывностью поколений.
Гражданская война разбросала Максутовых, строго наказала их, но смерти не предала. Отец и сын Максутовы, оба Дмитрия устремились в Америку. Причины подготовки к «судьбе изгнанников печальной» у отца и сына были разные. Отец не мог не уйти с Врангелем, куда бы тот ни уводил Русскую армию. Сын не знал, с кем он, но знал, куда идет. В Соединенных Штатах он хотел попасть в обсерваторию Маунт Вилсон и работать иод руководством Г. Ричи, ведущего американского специалиста по изготовлению астрономи-
ческой оптики. Сам Дмитрий Дмитриевич стал юным астрономом еще кадетом. В возрасте 15 лет он изготовил первое большое зеркало, возглавил астрономическую обсерваторию кадетского корпуса и проводил занятия по космографии. Русское астрономическое общество избрало его своим действительным членом. Оптика была страстью и делом всей жизни будущего член-корреспондента Академии наук СССР.
Дмитрий Дмитриевич не смог выехать из почти русского города Харбина в Америку. Не хвастаясь своим героическим офицерским прошлым, он вернулся в Россию и осел на какое-то время в Томском технологическом институте. Потом жил и работал в родной Одессе и в Ленинграде. Создавал оригинальные оптические системы, пока в 1964 г. смерть не прервала его занятия. В Соединенных Штатах телескоп системы Максутова так и называют «максутов», как кольт или макинтош. С жившими в эмиграции отцом и родным братом Константином советский ученый отношений не поддерживал. В феврале 1930 г. Дмитрий Дмитриевич был арестован среди множества прочих «врагов народа». По его словам, никаких следственных действий не проводилось, людей расстреливали через одного. Но, не найдя в течение месяца доказательств его антисоветской деятельности, астронома освободили.
Могила знаменитого астронома, скончавшегося в 1964 г., находится в Пулкове. На надгробной плите черного мрамора выбита оптическая схема изобретенного им телескопа. Позднее на плиту добавили крест и полумесяц с княжеского герба.
Дочь советского астронома, уважаемая Татьяна Дмитриевна княжна Максутова живет в Петербурге, на Васильевском острове, и ждет не дождется завершения этого повествования.
Чтобы полнее показать пропасть, возникшую между Максутовыми после 1917 г., позволительно упомянуть о владыке Данииле (Александрове Дмитрии Борисовиче), внуке Дмитрия Дмитриеви-ча-старшего. Его матерью была дочь Дмитрия Дмитриевича Елена. Родился епископ в 1930 г. в Одессе. Отец, как бывший белый офицер, был репрессирован в 1938 г. В 1944 г. Дмитрий Александров эмигрировал из оккупированной румынами советской территории в Германию, затем в США, где и встретился с дедом. Молодой человек поступил в Свято-Троицкую семинарию и стал священником Зарубежной Русской православной церкви. Он окормляет старообрядцев, находящихся в единстве с православной церковью. Совет-