Князь Серебряный. Повесть времен Иоанна Грозного
Шрифт:
– Прости! – повторила она и, опустив покрывало, поспешно удалилась в свою келью».
Сколько неподдельного русского чувства в этой сцене! Сколько веры, побеждающей горячую страсть! И сколько горя…
Алексей Константинович, создавая историческую панораму грозненского времени, негодовал: отчего люди не сопротивлялись сему тираническому установлению царя?! Как можно было не сопротивляться опричнине и всей тьме, пришедшей с нею в русскую жизнь?!
Но он же сам, тонко чувствующий писатель, рисуя идеального героя, ответил собственному негодованию: грязным псам, составившим лихое воинство опричное, тому же князю Вяземскому, например, центральный персонаж находит в себе силы противодействовать и сопротивляться,
«Князь Серебряный» – поистине великая книга. В ней представлен во всей полноте страстей и одновременно во всей полноте преодоления страстей тот твердый нравственный фундамент, на котором в течение многих веков стояла русская жизнь. И кажется, откажись герои от него, от основы, от почвы, их породившей, перестань они быть столь идеальными, прекрати они быть «людьми вечности» в мелком ручье времени, и им полегчает. Просто небольшое смягчение моральных требований, направленных на себя… тогда жизнь пойдет проще…
Ан нет, когда русское общество под действием праздности, развращенности, революционных идей и либеральных мечтаний в большинстве своем отказалось от стародавних нравственных установок, отказалось прежде всего от следования христианскому долгу, оно рухнуло в бездну и страшно расплатилось за… небольшое смягчение. За позволенную себе слабость.
Выходит, благом был груз, который несли на своих плечах сквозь тьму опричнины князь Серебряный и Елена…
И даже сам Алексей Константинович не понимал, не предвидел, каким благом является этот груз. Просто чувствовал – как писатель и христианин.
Центральный персонаж повести, давший ей свое имя, одновременно историчен и нет.
Князь Никита Романович Серебряный – существо необычное. С одной стороны, у него нет соответствия с какими-либо историческими личностями из грозненской эпохи. С другой стороны, его судьба ассоциируется с судьбой целого аристократического рода, вернее, сразу трех его представителей, составивших два последних поколения.
Это семейство князей Серебряных, вернее, Серебряных-Оболенских: Рюриковичей, принадлежащих, скажем, к числу знати второго сорта. Оболенские расплодились в Московском государстве до чрезвычайности, поэтому занимали должности в широком диапазоне от ключевых до малозаметных. Серебряные – не старшая ветвь в сложном кругосплетении различных «побегов» на генеалогическом древе этого рода.
Но судьба у Оболенских в целом красивая. Это род воинов, точнее, военачальников. Они бывали в Думе неоднократно, бывали и в боярах – высшем думном чине Московского царства. Но показывали себя людьми незаурядными большей частью не в административной работе и не в придворных интригах, а на поле брани, то есть стезе воеводской.
Серебряные – не исключение.
Москва. Красное крыльцо и Грановитая палата.
Рисунок М. И. Махаева, гравюра И. С. Стрижева. 1764
Князья Петр и Василий Семеновичи Серебряные-Оболенские, родные братья – видные полководцы царствования Ивана IV.
Первый из них нередко выходил в поле как полковой воевода, участвовал во взятии Казани 1552 года, бился с крымцами, дрался на Ливонском фронте, строил крепости на недавно отвоеванной земле, заслужил
Князь Василий Семенович Серебряный-Оболенский отражал крымцев на Оке в 1541 году, когда сам крымский хан попробовал на зуб прочность русской обороны. Бывал не только в полковых воеводах, но и целые армии порой возглавлял. Так же, как и брат, брал Казань – на должности одного из полковых воевод. Воеводствовал в крепости Свияжске, игравшей роль русского форпоста на пути к Казани, а затем в Полоцке, взятом армией Ивана Грозного в 1563 году. И здесь есть некоторое сходство с жизнью романного Никиты Романовича: Василий Семенович мог вернуться с Литовского-ливонского фронта после учреждения опричнины, и тут уж многое было бы ему в новинку…
Кстати, двое братьев в 1564 году возглавляли легкую русскую рать, наступавшую на земли Великого княжества Литовского и счастливо избегшую разгрома от основных сил вражеской армии. Вторая легкая рать, возглавленная знаменитым полководцем князем Петром Ивановичем Шуйским, тогда попала под удар и была разбита. А Серебряные оказались в этом смысле счастливчиками.
Петр Семенович Серебряный-Оболенский в Казанском походе.
Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568
Более того, братья в какой-то мере сумели расквитаться с противником за поражение Шуйского: они взяли сильную литовскую крепость Озерище. Василий Семенович возглавлял тогда войска осаждающих, и это именно его тактическому таланту Россия обязана успехом.
Оба – и Василий, и Петр Семеновичи – входили в число наиболее востребованных полководцев грозненского царствования.
Иван IV Грозный посылает Василия Семеновича Серебряного
и Семена Васильевича Шереметьева в Муром.
Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568
Но по возрасту более всего близок к главному герою князь Борис Васильевич Серебряный-Оболенский, сын Василия Семеновича. Князь родился приблизительно в 1540-х годах. Он храбро сражался как воевода на степных окраинах России, обороняя страну от татарских набегов и черемисских мятежей. Возглавлял полки в полевых соединениях, бился в Ливонии, одно время сидел наместником в Брянске, затем воеводой в Туле. Ушел из жизни рано, притом бездетным. По возрасту, по годам и обстоятельствам жизни он более или менее подходит на роль персоны, с которой был слеплен Никита Романович Серебряный, и даже смерть принял в сражении со степняками… Источники не сообщают, как именно. По ним можно проследить последние воеводские назначения Бориса Васильевича, его стычки с татарами… и полное исчезновение со службы, которое можно объяснить (гипотетически) смертью князя в боях за отечество. Это исчезновение произошло не ранее 1574 года, то есть опричнину Борис Васильевич видел, знал. Но и с ним полного сходства нет: у действительного князя, в отличие от литературного, брак вполне состоялся.