Князь Сигасы
Шрифт:
– Сейчас догоню, Рыбак.
– Поторапливайся, долго ждать не буду, – ответил старик из глубины прихожей.
– А ты говорил – он из дому не выходит, – шепотом обратился я к вору.
– У него на шее сейчас три деревянных амулета, – поделился наблюдением сержант. – Когда мы пришли, их не было. Кстати, на базар я бы и сам мог сбегать. Нет, здесь нечисто. Не нравится мне, как он себя ведет. Не стоит тут задерживаться.
Лехан хорошо разбирался в людях и легко мог определить, когда собеседник врет, а когда говорит правду.
– Мы уходим сразу после тебя. Где встречаемся?
– Шагайте к северным кварталам, там есть большой рынок. Постараюсь через пару часов подойти к кожевенным рядам.
– Думаешь, он нас сдаст? – спросил у вора, когда дверь за ушедшими захлопнулась.
– Скорее да, чем нет. Ты заметил – у него в доме очень мало мебели, да и та почти вся из серого дуба. Что сие значит?
– Может, он простор любит?
– Э, нет. Судя по отпечаткам на полу, еще совсем недавно комнаты были обставлены.
Я тоже заметил более светлые пятна под ногами, но не придал этому значения.
– Рыбаку что, денег не хватало? Лехан ведь сказал, тот при делах.
– Ему, скорее всего, приходится за каждый год жизни платить. Причем все больше и больше. Ритуальная магия – очень сложная штука, да и шаман, если не дурак, последние соки из клиента постарается выжать до того, как явятся черные духи. Серхер говорил, что продлевать жизнь можно раз пятнадцать, от силы двадцать. Потом прямая дорожка в бездну.
– Но ведь сам Серхер считал себя бессмертным?
– Он нашел другой способ, о котором никому не рассказывал.
– Значит, дедушке позарез нужны деньги?
– Если наши догадки верны, то немалые.
Проверять предположения на себе не хотелось. Выждав еще пару минут, покинули дом. В отличие от Ловкача мы города не знали, и «помощник пекаря» подозвал игравших на улице мальчишек:
– Эй, герои! Где в городе можно недорого перекусить?
– Тут недалеко, мы проводим, – охотно вызвались пацаны.
Я хотел было возмутиться его самоуправством, но вор дернул за рукав, давая понять, что потом все объяснит. Мы двинулись вдоль улицы и, пока шли, дважды наткнулись на верховых патрульных. Вархаямцы носились по городу подобно ветру, только успевай прижиматься к стенам домов.
Младший парнишка, лет тринадцати, всю дорогу болтал с Щапруном. Второй был года на три старше, топал молча и все время оглядывался назад. Я шел с ним рядом, сверля взглядом спину баронета и поминая толстяка нелестными выражениями.
«Что он вдруг придумал? Нет никакого желания ни есть, ни пить. Нам нужно спешить. Каждый лишний час в городе несет новые опасности. Этот неожиданно молодой старик…»
– Чужаки в городе не лютуют? – расспрашивал вор юного собеседника.
– Поначалу много мужиков побили. А сейчас притихли. Боятся, что люди на них кидаться будут, как Луркеш.
– А
– Неужели не знаете?
– Только сегодня в город приехали.
– Мужик в своем кабаке двадцать вархаямцев спалил! – восторженно начал рассказывать подросток. – За ним пустили сотню в погоню, стаю волков красноглазых, а он всех одной рукой перебил. Если бы не шаманы, Луркеш бы еще больше врагов положил.
– Погиб или в плен взяли?
– Такого не возьмешь! Убили, гады!
Вряд ли все рассказанное было правдой, но с каким восторгом он говорил о герое. Наверняка мужик станет легендой города. Главное, чтобы он успел надежно спрятать Аркаша от вархаямцев. Правда, мне его будет сложно найти…
Харчевня называлась «Тертый калач». Щапрун пригласил ребятишек зайти внутрь. Заказал нам пива, детям – похлебку и сладостей.
– Не пей, – предупредил вор еще до того, как мы уселись.
Пиво принесли не сразу, хотя обычно во всех кабаках с выпивкой стараются не задерживаться. Чем больше вольет в себя клиент, тем выгоднее заведению.
– А вяленой рыбки нет? – спросил «помощник пекаря».
Рыбы не нашлось, предложили поджаренные хлебцы с сыром. Ожидая заказ, Щапрун не переставал разговаривать с провожатыми, втянув в беседу и старшего. Я уже понял, что вор незаметно выспрашивает дорогу к северному рынку. Но зачем было идти сюда?
Нам принесли еду.
– Сколько я вам должен, милейший?
– Серебряный.
– Замечательно, – произнес приятель и полез в карман. – Демона мне в дышло! Кошелек! – Щапрун враз побледнел. – Неужели обронил? Или дома оставил? У тебя деньги с собой?
– Есть малость, – ответил я.
– Расплатись. И давай вернемся. Хочу убедиться, что не потерял. Ребятки, вы пока тут побудьте, чтобы наше пиво никто не выпил. Мы мигом.
Уже за порогом харчевни вор снова негромко обронил:
– Не оглядывайся. Идем тем же путем, что и пришли.
Двинулись обратно. Вор умело изображал убитого горем человека. Прошли полдороги, потом он резко свернул в один проулок, во второй и замер на месте.
– Мужичка, который идет за нами, валим и уходим.
И действительно – вскоре прямо на нас вылетел мужчина лет тридцати. Два встречных удара, и он оказался на земле, а через минуту уже лежал связанный с кляпом во рту. Ни разу не видел, чтобы Щапрун брал с собой веревку, но в нужный момент она всегда оказывалась под рукой.
– О, а вот и мой потерянный кошелек, – усмехнулся толстяк, вытаскивая кожаный мешочек из кармана потерпевшего.
Ну не может он чего-нибудь не украсть! Наверное, навык боится потерять. Не стал его осуждать.
– А Рыбак-то все еще рыбку ловить умеет, – заговорил приятель, стоило нам выйти на улицу. – Как он все ловко устроил! Тут тебе и пригляд со стороны мальцов, и свои люди в харчевне… Видел, как старшенький подал знак разносчику? Я их сразу заподозрил.