Князь Системы 5
Шрифт:
Я взял свиток и развернул. На пергаменте аккуратным почерком были выписаны сотни имен. Рядом с каждым стояла короткая пометка: «жена и двое детей», «единственный сын у матери», «пообещал вернуться к жатве».
Свернул его обратно и убрал за пазуху. Свиток оказался тяжелее, чем можно было ожидать от обычного куска бумаги.
Стефания встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.
— Возвращайся, — прошептала она. — Возвращайся обязательно.
В толпе ополченцев начались последние приготовления. Кто-то молился, кто-то
Молодой парень, которого раньше поучал ветеран, подошел к седому воину:
— Дядь Григорий, а правда, что в бою страшно?
Старик подумал:
— Страшно, сынок. Но знаешь что еще страшнее? Позволить злу творить беззаконие и ничего не делать.
— А если я струшу?
— Все струсят. Дело не в том, чтобы не бояться. Дело в том, чтобы делать что надо, несмотря на страх.
Эти слова услышали соседние воины, и я видел, как одни кивали в знак согласия, а другие задумчиво хмурились, представляя предстоящий бой.
Рядом гладиаторы обсуждали тактику.
— Главное, держать строй, — сказал один из них, бывший чемпион арены. — На арене ты сам за себя. Здесь всё иначе. Если будешь работать с товарищами, выживешь.
— А если строй развалится? — спросил кто-то из молодых.
— Тогда каждый сам за себя. Но лучше до этого не доводить.
Чуть дальше один из молодых воинов сидел на земле и что-то выводил на куске бересты. Пожилая женщина стояла рядом, глядя на него с тревогой.
— Что пишешь? — спросил я, подойдя ближе.
— Завещание, князь, — смущенно ответил парень. — Если что… чтобы мать знала, где найти мои сбережения. И чтобы помнила, что я шел не за наживой, а по совести.
Женщина гладила сына по голове, с трудом сдерживая слезы.
— Хороший сын, — пробормотал и отошел, чувствуя, как сжимается горло.
Я обвел взглядом свою армию. Пятьсот пятьдесят человек против профессиональных убийц. В их глазах читались сомнения, но и решимость. И еще доверие. Доверие ко мне, их князю, который ведет их в бой против превосходящих сил.
Что я за полководец? Глядя на эту мешанину опытных воинов и вчерашних крестьян, я усмехнулся собственным мыслям. Несколько месяцев назад я был простым егерем, а теперь держу в руках судьбы сотен людей.
А если честно, Василий, каковы шансы на успех?
Если исходить из чистой арифметики, то никаких. Пятьсот пятьдесят против профессиональной дружины. Любой здравомыслящий полководец сказал бы: «Самоубийство».
Но есть факторы, которые не учитывает арифметика.
Первый. Мои люди сражаются за свободу, за семьи, за право жить как люди, а не как скот. Армия Гаврилы воюет за деньги и из страха. В критический момент это может сыграть решающую роль.
Второй. Моргот ждет, что я буду отступать или обороняться. Дерзкий план с засадой в ущелье может сработать именно потому, что он кажется безумным.
Третий.
А еще Огненные шары и гранаты…
Если повезет, сдюжим. Ведь везение это тоже навык. Это умение увидеть возможность там, где другие видят только угрозу. Умение рискнуть всем в нужный момент. И умение заставить людей поверить в невозможное.
Но если мы ничего не сделаем, то завтра Гаврила с короной Владычества уничтожит не пятьсот человек, а тысячи. И тогда в Полесье наступит новая эпоха рабства, гораздо более страшная, чем все, что было раньше.
Звук рога оборвал мои размышления. Яромил давал сигнал к сбору.
— Время пришло, — сказал я вслух, и моя армия замерла, обращая на меня внимание.
Я поднял Крушитель и синее сияние клинка отразилось на сотнях лиц.
— Друзья! — крикнул им. — Сегодня мы идем освобождать наших союзников! Враг силен, но мы сильнее — потому что сражаемся за правое дело!
Ответный рык заставил дрожать стены поселения.
— За свободу! — заорал Костолом.
— За Полесье! — подхватил Яромил.
— За Князя! — закричала вся армия разом.
Ворота распахнулись, и мы тронулись в путь. Армия Княжества Волот шла на свою первую большую войну.
Мы шли. Потому что иногда у человека нет выбора — остается только идти вперед и драться до последнего вздоха.
Один к десяти, — повторил я про себя, шагая во главе колонны. — Не так уж и плохо.
Глава 26
Первые три часа пути прошли на удивление тихо. Армия вытянулась вдоль извилистой дороги, как длинная змея. Впереди шли разведчики Лары, за ними двигались сумеречники Темиры, дальше тянулись основные силы с обозами, а в самом хвосте арьергард прикрывали воины Костолома.
Я ехал в центре колонны на Громе, вглядываясь в кусты и перелески по сторонам. Дорога вилась между холмами и зарослями, которые так и просились стать укрытием для засады. Кольчуга неприятно давила на плечи, а Крушитель за спиной едва заметно светился синим, будто предчувствовал, что спокойствие скоро закончится.
— Слишком тихо, — пробормотала Темира, подъехав ко мне. Её серая кожа блестела испариной, а длинные уши настороженно дёргались. — Птиц не слышно.
Она была права. Природа замерла в противоестественной тишине, словно затаив дыхание перед грозой.
Звук боевого рога разорвал тишину. Сигнал тревоги доносился с хвоста колонны.
— Арьергард атакован! — заорал скачущий навстречу гонец, еле держась в седле. Кровь стекала с его разрубленного шлема. — Костолом просит подмогу!
Я развернул коня и пришпорил его к месту боя. За мной поспешили ближайшие отряды: солнцепоклонники под началом Яромила и несколько освобожденных рабов.