Князь Системы 5
Шрифт:
— Расскажи мне о семье, Борис.
Глаза парня увлажнились:
— Жена Настенька… краше её во всей волости не было. И дочурка Анютка, ей всего четыре годика. Такая смешная, всё время папу спрашивает, когда новый горшочек слепит… — он замолчал, борясь с подкатывающими слезами. — Гаврила их в клетках держит. Как зверей. Сказал, если принесем голову Разрушителя, отпущу. Если не принесем…
— Сколько вас было?
— Сотню мужиков собрал. Разделил на группы по двадцать. Велел нападать на твою армию по очереди, изматывать.
Борис закашлялся, из уголка рта потекла кровь:
— Знаешь… я понимал, что это безумие. Что мы, крестьяне, против твоих воинов — всё равно что зайцы против волков. Но выбора не осталось.
— А другие? Все ли думали так же?
— Большинство — да. Но нашлись и такие… которые поверили. Гаврила им наобещал золота, земель после победы. Дураки.
— Где именно он держит семьи?
— В своем логове… — Борис схватил меня за руку с неожиданной силой. — Обещай, что если доберешься до них… спаси мою Настеньку и Анютку. Они не виноваты ни в чем.
— Обещаю.
Парень улыбнулся впервые за весь разговор:
— Спасибо… Знаешь, а я горд… что именно твоя рука меня прикончила. Лучше умереть от легендарного меча, чем от ржавого кинжала какого-нибудь головореза.
Он закрыл глаза, дыхание становилось всё более неровным:
— Одно только жаль… горшочки больше никогда не слеплю…
— Князь, — окликнул меня Яромил. — Что делать с пленными?
Я поднял голову. Рядом стояло человек пятнадцать связанных выживших. Испуганные мужицкие лица, дрожащие руки, потерянные взгляды.
— Радомир, — обратился к старику магу. — Есть способ выяснить их истинные намерения? Отделить принужденных от фанатиков?
Он кивнул и вытащил из инвентаря небольшой серебряный кристалл.
— Это ритуал истинного намерения. Процедура неприятная, но работает безошибочно.
Процесс занял около получаса. Старик по очереди подходил к каждому пленному, тихо произносил заклинание и прижимал кристалл к их лбам. Одних охватывал мягкий синий свет, указывая на принуждение. Других озарял зеленый, выдавая их фанатичную преданность Гавриле.
В итоге из пятнадцати человек оказалось двенадцать подчиненных и трое убежденных.
Я снял веревки с рук принужденных.
— Свободны. Если хотите, можете остаться. Нам нужны люди, чтобы вернуть ваших близких.
Большинство кивнули, кто-то пробормотал слова благодарности. Но один, худой парень лет двадцати, вдруг яростно замотал головой.
— Не буду служить исчадию ада! — заорал он, указывая на Темиру. — Сумеречник слуги Собирателя!
— Успокойся, — начал было, но паренек выхватил спрятанный в сапоге нож и бросился на Темиру.
Она легко уклонилась, а Варг одним ударом повалил неразумного на землю.
— Связать его обратно, — устало приказал. — С ним разберёмся позже.
Инцидент показал главную проблему: в моей армии
Я отошел от толпы и уселся на поваленное дерево, пытаясь привести мысли в порядок. Крушитель лежал рядом, его сияние успокоилось до едва заметного голубоватого свечения.
Как, черт возьми, из этого месива сколотить боеспособную армию?
В прошлой жизни я командовал военными. Людьми одной страны, одной культуры, объединенными общими ценностями и дисциплиной. Здесь же у меня под началом оказалась пестрая толпа, где каждая группа тянула одеяло на себя.
Солнцепоклонники Яромила держались особняком. Дисциплинированные, но высокомерные. Они считали себя элитой и презирали «варваров». Сумеречники Темиры знали свое дело как профессиональные убийцы, но им никто не доверял. Все помнили об их связи с Гаврилой. Освобожденные рабы под командованием Костолома жаждали мести. Их боевой дух больше напоминал ярость берсерков, чем холодную решимость воинов. Беженцы проявляли храбрость, но им не хватало подготовки. А новобранцы… те вообще готовы были сбежать при первой опасности.
Пока люди не понимали, за что сражаются, и не доверяли соседу по строю, они оставались вооруженной толпой, а не армией.
Нужно было найти что-то общее. Цель, которая окажется важнее расовых предрассудков и личных обид.
Освобождение близких? Месть Гавриле? Защита слабых? Все правильно, но слишком размыто для простых воинов.
А если подойти проще? Показать им, что они не толпа неудачников, а элитное подразделение?
Дать каждому почувствовать себя частью чего-то великого.
Я поднялся и огляделся. Воины разбились на привычные группы. Солнцепоклонники отдельно, сумеречники отдельно, бывшие рабы отдельно. Даже лагерь расположили так, что разобщенность бросалась в глаза.
— Яромил! Костолом! Темира! — позвал я командиров. — Ко мне.
Они подошли, на лицах вопросы.
— С сегодняшнего дня меняем структуру, — объявил им. — Никаких отдельных национальных отрядов. Формируем смешанные подразделения по двадцать человек. В каждом — солнцепоклонники, сумеречники, бывшие рабы, новобранцы.
— Но они же друг друга ненавидят, — сказал Яромил.
— Пока ненавидят. А после нескольких стычек бок о бок начнут доверять.
— Это безумие, — покачала головой Темира. — Мои воины привыкли действовать в тесной связке. Если их разделить…
— Они научатся действовать в новых связках. Или погибнут, — я посмотрел на каждого из них по очереди. — У нас нет времени на долгое сплочение. Впереди бои, и каждый должен знать, что сосед по строю прикроет спину, несмотря на цвет кожи или форму ушей.