Князь Святослав II
Шрифт:
Мария, соскучившаяся по отцу, была готова вернуться, но своенравная Янка наотрез отказалась. От Всеволода прибыл еще один посланец уже не с просьбой, а с повелением дочерям ехать под родительский кров. После долгих уговоров Святослава и Оды Янка наконец согласилась выполнить отцову волю, но при этом настояла, чтобы ее любимая тетка поехала в Переяславль вместе с ней и Марией.
Святослав не стал противиться.
С отъездом мачехи в душе Давыда ненадолго установился покой: следить стало не за кем. И он занялся мысленным созерцанием прошедших месяцев, как полководец обозревает поле, заваленное трупами после
Эмнильда
За дело, порученное ему князем Изяславом, посадник Огнив взялся расторопно, но обдуманно. Он сумел войти в доверие к Эмнильде, потворствуя ее прихотям: пускал нищих на теремной двор, невзирая на недовольство ключницы Влас-ты, покупал для княгини, впавшей в богомольство, образа святых мучеников, запрещал челяди шуметь и смеяться, когда Эмнильда молилась у себя наверху. Видя, что Эмнильда и сына своего изо дня в день настраивает на праведный путь: заставляет читать Священное Писание, приучает к частым молитвам и покаяниям, Огнив, узнав, что княгиня недовольна наставником княжича, преподающим Слово Божие, предложил в наставники грека Онисима, псаломщика вышгородской Крестовоздвиженской церкви.
Посадник расхваливал Онисима как только мог: и тексты церковные знает наизусть, и богобоязнен, и постник, а уж как складно рассказывает из Ветхого Завета - заслушаешься! Об одном не сказал Огнив, что с псаломщиком этим у него давняя дружба - вместе хаживали к одной распутной бабенке.
Эмнильда пригласила Онисима и долго беседовала с ним наедине.
Огнив в тревоге и нетерпении ходил неподалеку, следя за дверью, в какой скрылся его приятель. Как бы тот не сболтнул чего лишнего! Не перегнул бы палку, разыгрывая из себя праведника! Наконец княгиня послала служанку за Борисом. Огнив облегченно вздохнул и перекрестился: кажется, обошлось!
Последнее время за Эмнильдой ходила всего одна служанка, девушка лет двадцати по имени Лазута. Это было миловидное создание робкого нрава и большой набожности. Лишенная девственности во взятом штурмом Минске, откуда она была родом, испытав боль и унижение от нескольких насильников, надругавшихся над нею на глазах у матери и младшего брата, Лазута лютой ненавистью возненавидела всех мужчин. Князь Изяслав подарил пленницу Эмнильде, восхищенный красотой Лазуты и наметив ее себе в наложницы, если с княгиней у него связь не возобновится.
Огнив и сам облизывался, глядя на красивую минчанку: на покатые бедра, тонкую талию, длинную русую косу, большие темно-синие глаза. Вот только одевалась Лазута как на похороны. В этом она старалась не отставать от своей госпожи, которой была предана душой и телом. Княгиня и служанка часто молились вместе, когда ходили в церковь.
Огнив демонстративно протирал тряпочкой лик Николая Чудотворца, стоящий в углу на поставце, когда Лазута проходила мимо него с княжичем Борисом.
Борис почтительно поздоровался с посадником и даже назвал его «дядей». Их связывали самые дружеские отношения. Лазута знала это, поэтому не воспротивилась задержке. Огнив поцеловал мальчика в лоб и произнес строгое напутствие. Затем, глядя на удаляющегося Бориса, Огнив подавил тяжелый вздох. Ему было жаль крепкого четырнадцатилетнего отрока, который тянулся
Огнив ободрился: если Эмнильда взяла в наставники сыну грека Онисима, - а она его действительно взяла!
– то дела в скором времени переменятся. Огнив растолковал Онисиму свою цель исподволь совратить Эмнильду с праведного пути. От обещанного вознаграждения у грека загорелись глаза.
Опасаясь напрямую воздействовать на княгиню, Онисим решил начать с Бориса и Лазуты.
«Надобно довести до греховной связи княжича и служанку, - говорил Огниву Онисим как-то вечером за чашей вина.
– Через это мне легче будет уверить княгиню в том, что не всякий грех есть страшный грех и что искушение искушению рознь».
Огнив, поразмыслив, согласился.
Заговорщики полагали, что свести на ложе двух молодых людей не составит большого труда, надо лишь разбудить в княжиче и рабыне природные инстинкты.
Онисим на занятиях стал в таком смысле трактовать Ветхий Завет, заострял внимание княжича на отношениях между мужчиной и женщиной, что у Бориса очень скоро не осталось вопросов в доселе скрытой для него теме. Старательный грек даже растолковал своему ученику, что есть содомский грех и что есть лесбиянство. Помимо этого Онисим рассказал о совокуплении Адама и Евы после вкушения ими запретного плода, высокопарным слогом разглагольствуя о том, насколько сладок сей запретный плод. После его рассказов перед мысленным взором подростка представали сцены совращения Лота его дочерьми, как спил со своей служанкой Авраам и как жена Авраама Сара отдавалась герарскому царю Авимелеху.
«Это было с ведома мужа Сары, - молвил при этом Онисим, - ибо трусливый Авраам боялся, как бы царь не убил его».
Особенно Онисим насмешил княжича, описав похотливого Авраама в глубокой старости, женившегося на юной девушке Хеттуре и возбуждавшего ее на супружеском ложе, используя язык, нос и пальцы. Однако любвеобильной Хеттуре было недостаточно ласк старого супруга и она тайком встречалась с сыном Авраама от первого брака - Исааком. И это в подробностях пересказал сластолюбивый грек.
Помимо дара рассказчика Онисим обладал также даром живописца. Его рисунки представляли обнаженных мужчин и женщин в самых различных позах и ракурсах, занятых только одним делом. Кроме точного изображения всех частей человеческого тела грек с неподдельным искусством мог передать любой оттенок настроения в лицах своих персонажей. Так, улыбка Хеттеры была откровенно похотливой, взгляд Евы, обращенный к Адаму, манил, лицо Сары, обнимающей царя Авимелеха, отражало томное наслаждение. Авраам, увлекая на ложе Агарь, смеется над ее робостью, а пьяный Лот, вожделенно лаская родную дочь, движением губ и выражением глаз выдает снедающее его сладострастие…
Однажды Онисим, рисуя на грифельной доске обнаженную Ревекку, жену Исаака, нарочно придал ей черты сходства с Лазутой.
– Это не Ревекка, а служанка моей матушки, - немедленно возразил Борис, глядя на рисунок.
Онисим улыбнулся и похвалил своего воспитанника за наблюдательность.
– Представь, что Ревекка внешне была похожа на Лазу-ту, - сказал грек, - ведь и кони порой бывают похожи как две капли воды, почто не быть такому и средь людей. Ты допускаешь подобную мысль, мой друг?