Князь Святослав. «Иду на вы!»

Поротников Виктор Петрович

«Киев нужно сровнять с землей!» – уже от себя добавил Рафаил.

Куря потребовал задаток и отправил гонцов к Илдею и Шибе, с которыми у него был давний уговор относительно мести Святославу. Еще одного гонца Куря послал в Тмутаракань с призывом к Владиславу, мол, пришла пора ему вокняжиться в граде Киеве.

Покуда к ставке Кури стягивались отряды Илдея, Шибы и дружина Владислава, Рафаил вернулся к устью Дона с людьми Кури. С корабля ромеев были выгружены пятнадцать кентинариев золота, по пять на каждого хана. Золото погрузили на вьючных животных и повезли

в кочевье орды Гилы.

Доли Владислава в этом задатке не было. На вопрос Рафаила, отсыпать ли злата тмутараканскому князю, Куря с усмешкой ответил: «Владислав получит свою долю в Киеве!»

Сразу на Киев ханы не пошли, они принялись сначала разорять села на реке Рось и по ее притокам, желая выманить в поле войско киевлян. Это им удалось. Киевская рать выступила к степной границе и ранним утром обрушилась на стан хана Шибы. Куря между тем осаждал городок Канев.

В становище Кури Шиба примчался на взмыленном коне, полуодетый, со стрелой в зубах. Это означало, что орда Шибы рассеяна и ему нужна скорейшая помощь.

– Русы идут к Каневу! – сказал Шиба, переломив стрелу о колено. – Их ведет князь Улеб, брат Святослава.

Куря сощурил свои раскосые очи.

– Пусть идет сюда Улеб. Силок уже готов!

Под Каневом рать Улеба ввязалась в сражение с конницей Кури. Русичи уже одолевали печенегов, когда им в спину ударили всадники из орды Иртим. Сюда же подоспели конники Шибы, полные ярости после своего недавнего поражения.

Битва продолжалась весь день. К вечеру пали стяги киевские…

Глава 7

Осада

Вместе с известием о разгроме русских полков под Каневом в Киев хлынули толпы смердов из ближних и дальних деревень. Люди валом валили также в ближние к Киеву города: Василев, Здвижен, Витичев и Вышгород. Страх перед печенегами гнал народ из сельской округи под защиту городских стен. После поражения киевской рати остановить печенегов было некому.

Из-за наплыва множества сельского люда Киев напоминал кипящий котел. Были переполнены все дома и дворы, много смердов с женами и детьми ночевали на улицах под открытым небом. Город был полон коров и лошадей, которых селяне всегда старались спасать от беды в первую очередь.

На княгиню Ольгу разом свалилось множество забот. Бояре и простые горожане со всеми своими бедами шли к Ольге. Для всех она была мудрой советчицей, ее долгое справедливое правление в Киеве запомнилось всему народу. Но и у Ольги от отчаяния порой опускались руки.

Печенеги разбили станы вокруг Киева. Это означало, что печенежские ханы намерены взять город если не приступом, так измором. Ханам было ведомо, что Святослав далеко и помощи киевлянам ждать неоткуда. Дозоры печенегов были повсюду днем и ночью. Ни один гонец не мог выбраться из Киева незамеченным.

Думные бояре и княгиня Ольга заседали каждый день. На эти советы Ольга часто приглашала и Сфандру, разумные слова которой могли подействовать отрезвляюще на иные горячие головы. Предслава на эти советы не ходила. Угроза, нависшая над Киевом, повергла дочь Гробоя в подавленное

состояние.

Прежде всего бояре вооружили всех мужчин и отроков, разбив войско на сотни и десятки. За каждой сотней был закреплен определенный участок крепостной стены. Ворота Киева стерегли боярские гридни.

Если питьевой воды в Киеве было в достатке для всех, ее брали из колодцев и родников, то съестных припасов на такое скопище народа должно было хватить всего дней на пятнадцать. И это была главная головная боль княгини Ольги и ее советников.

На четвертые сутки осады поздно вечером со стороны Вышгородских ворот в Киев пробилась конная дружина Улеба, вернее, ее остатки. Из восьмисот дружинников, уходивших с Улебом на Рось, обратно в Киев прорвалось около двух сотен воинов. По внешнему виду этих измученных, израненных людей можно было понять, сквозь какое множество опасностей им довелось пройти, какие лишения пришлось вынести, двигаясь к Киеву без пищи и сна, постоянно отбиваясь от степняков и теряя соратников.

Улеб был весь покрыт ранами. Он еле держался на ногах от усталости и недоедания. Лекари хмуро качали головами, пряча глаза от Сфандры. Никто из них не решался сказать Сфандре, что муж ее при таких ранах вряд ли выживет. Сфандра все поняла сама. Она привела к постели израненного супруга хазарина Мофаза, умелого во врачевании. Этот хазарин жил в тереме Свенельда.

Мофаз смазал раны Улеба какими-то пахучими снадобьями, приготовил укрепляющие отвары из корней какого-то заморского растения. Он не отходил от раненого князя ни на шаг.

Прежде чем провалиться в забытье, Улеб слабым голосом поведал Сфандре, что из городка Витичева им отправлена ладья на Дунай, к Святославу. Улеб посадил на весла своих гридней, приказав им грести днем и ночью, нигде не причаливая к берегу. Воеводой над ними Улеб поставил своего сына Регнвальда.

– Справится ли Регнвальд с таким поручением? – забеспокоилась о сыне Сфандра. – Ему всего-то восемнадцать лет! Сможет ли он добраться до Дуная, в такую-то даль!

Улеб закрыл усталые глаза и тихо произнес:

– Регнвальд сможет. Должен смочь!

* * *

В дверь тихонько постучали. Ольга поднялась с ложа и отодвинула деревянную дверную задвижку. Она сразу узнала этот условный стук.

В светелку княгини проскользнул стройный длинноволосый юноша в темном плаще.

– Тебя никто не видел, Тимоша? – прошептала Ольга, целуя юношу в уста.

– Ни одна душа, – прошелестел тихий ответ.

Ольга опять заперла дверь на задвижку.

Усадив юношу на свою постель, княгиня властно сказала:

– Раздевайся!

– Время ли ныне для любовных утех, лада моя? – мягко возразил юноша. – Враг стоит у ворот, люд киевский голодает…

– Не время, знаю! – с вызовом проговорила Ольга, стянув с себя через голову тонкую исподнюю сорочицу. – Потому и позвала тебя из дозора, любимый мой, что недолго осталось стоять Киеву. Ждет всех нас смерть от сабель печенежских, и беда эта не за горами. Хочу с тобой последний разочек помиловаться, сокол мой!