Князь Владимир. Книга 2
Шрифт:
— Дашь ему людей еще. Теперь надежда на него.
— Мы уже почти перекопали весь перешеек, — ответил Тавр упавшим голосом.
— Весь, — передразнил Владимир зло. — А на какую глубину? Давай пройдись еще глубже. Эллины работали на совесть, на века. Эти тайные трубы потому и тайные, что спрятаны надежно.
Тавр хмуро кивнул, ушел, ругаясь как хазарин. Войдан сказал утешающим голосом:
— Пару дней назад привезли баллисты и катапульты. Я не велел их собирать, думал вот-вот и так ворвемся. Но теперь начнем закидывать город
Владимир опять взглянул с некой недоговоренностью, отвел взор.
— А у тебя есть люди, знакомые с греческим огнем?
Войдан оскалил зубы:
— Больше таких, кто знает на своей шкуре.
— Что толку от твоих смоленых кабанов?
— Есть и умельцы смолить других, — добавил Войдан. — Завтра к вечеру начнем бросать через стены!
— Почему только завтра?
Войдан уже не по-царьградски поскреб затылок:
— Везли ж разобранными… Одни части уже давно в стане, другие только прибыли… а кое-что придется резать из дерева прямо здесь.
Баллисты неделю бросали камни и сосуды с греческим огнем, вызывая пожары в городе, когда к Тавру прибежал ликующий воин:
— Нашли!
— Что? — встревожился Тавр.
— Трубу под землей! Здоровенная, кабан пролез бы и щетину бы не смял!
Тавр победно оглянулся на Владимира. Тот, сдерживая щенячью радость, похлопал его по плечу:
— Всем, кто нашел, выдать по гривне! Но все равно копайте на этой же глубине и дальше. Греки не русичи, на авось не надеются. Наверняка там еще одна-две трубы.
Тавр поморщился, но согласился:
— Да, весь город на одну трубу ни один князь не оставит. Но как глубоко запрятали. а?
— Заботились о граде, — сказал Владимир с непонятной интонацией. — Даже жаль забирать у них такой город…
Войдан и Тавр обеспокоенно переглянулись.
Херсонес привык к войнам и осадам, потому у него кроме крепких стен были и обширные подвалы, где хранились несметные запасы соленого мяса, рыбы, копченой колбасы, стояли бочки и пифосы с крепким вином, уксусом, а в сухих складах стены ломились от несметных запасов муки, круп, зерна.
Далеко от города, в труднодоступных местах гор, куда никому не придет в голову вскарабкиваться, были расположены огромные цистерны. Вода горных ручьев и просто дождевая не успевала наполнять их до краев: глубоко упрятанные трубы уводили воду в Херсонес. Кочевники, что время от времени разбивались о неприступные стены Херсонеса, не подозревали, что под копытами их коней тянутся трубопроводы, созданные гением древних эллинов.
Воды херсонитам хватало вдоволь даже бедным, в любую летнюю жару могли не только пить вдоволь, но даже мыться. А у богатых во дворах домов стояли собственные термы, цистерны для купания. Хуже было с едой, но к концу самых длительных осад приходилось лишь урезать выдачу хлеба и мяса бедным. Затем терпение осаждающих кончалось, и херсониты со стен орали и плевали
— Мы не кочевники, — сказал Владимир, когда Борис просветил его по истории Херсонеса. — Не сдаются на мою милость, возьму в гневе.
На другой день после находки водопровода Тавр принимал одного из разведчиков. Была глубокая ночь, прохлады почти не было, даже море казалось раскаленным. Утомленные работой и мелкими стычками воины спали, бодрствовала только стража.
Владимир, любопытствуя, пошел с Тавром. Мощно гремел прибой, белые скалы отсвечивали серебристым лунным светом. Тени были черные, глубокие. Владимир вздрогнул, когда одна из теней раздвоилась, послышался тихий голос:
— Я здесь, боярин…
Тавр увлек Владимира в тень, оглянулся. Вдалеке перекликались стражи, слышалось конское ржание. Волны шумели мощно, перекрывая другие звуки.
— Что узнал?
— Сегодня одна из цистерн перестала наполняться. Власти забеспокоились.
Глаза привыкли к ночи, Владимир различил высокого худого человека в черной монашеской рясе. Понятно, для укрытия можно напялить что угодно, но тускло блеснул крупный крест на груди. Владимир спросил удивленно:
— Ты христианин?
— Да, незнакомец… Княже, если не ошибаюсь?
Тавр недовольно прервал:
— Что с водой?
— Трубы подают на треть меньше. Значит, еще по двум идет как и прежде.
— Этого хватит?
Разведчик пожал плечами:
— Хватило бы одной. Городу не впервой урезать выдачу хлеба. Сумеет урезать и выдачу воды.
Тавр бросил ему кошелек, Владимир с любопытством смотрел, как священник умело спрятал его под черную рясу. Темнота поглотила его, шаги сразу стихли.
— Как он пробирается к тебе?
— Есть тайный ход, — ответил Тавр. Тут же предупреждающе выставил ладони. — И не думай провести по нему войско! Ход узок, я сам пробовал пролезть, но плечи застряли…
— Плечи ли?
— Плечи, — огрызнулся Тавр. — Его делали для бегства семьи стратига, его детей. Так что забудь.
— Ладно. А как ты его нашел?
— Ход?
— Человека, который на тебя работает.
Тавр отвел взор, усмехнулся загадочно:
— У меня свои пути… Но серебро и христиане любят.
— Он в самом деле христианин?
— Даже священник! Но тебе какая разница? Он вхож во дворец, первым слышит нужные нам разговоры. Правда, берет дорого. Трех любовниц содержит, пьет, в карты проигрывается… но головы наших мужиков еще дороже.
Владимир сказал задумчиво:
— Я не против, что он христианский священник… Еще как не против!
Прошла еще неделя осады. Анастас, так звали священника, вышел на встречу с Тавром и подробно сообщил о делах в городе. Вода, что текла мощной струей, вдруг начала ослабевать. К вечеру ослабела настолько, что по городу прокатился панический слух, что русы нашли и отвели в сторону трубы, питающие город…