Князь Владимир
Шрифт:
Он повернул было коня, когда Владимир вскрикнул:
– Самуил! Я хочу сказать, ты… очень ненавидишь меня?
– За что? – прорычал Самуил с гневным удивлением. – За то, что привел войска? Но как должен поступить настоящий мужчина? Это твоя женщина, ты боролся за нее! И любая женщина должна быть горда, когда за нее бьются два таких могучих государства!
Владимир ощутил, как гора рухнула с плеч.
– Но у нас все началось с боев… А эта страшная битва…
Самуил признался:
– Крови
В неожиданном порыве он потянулся к Владимиру. Тот открылся только перед ним, противником на поле боя. Они обнялись, и оба ощутили надежную защищенность и доверие, ибо говорили о самом ценном, что есть у мужчин.
Когда разомкнули объятия, Владимир сказал неожиданно:
– А теперь, когда мы… поняли один другого, я хочу предложить тебе вечный мир и дружбу. Мои войска пойдут с твоими! Ромеи знают, что твои войска разбиты, тут мы их и поймаем. А как все сделать, давай обсудим за чаркой вина и кружкой кавы.
Самуил ошеломленно смотрел на раскрасневшееся лицо князя русов. Тот преподносил одну неожиданность за другой.
– Ладно, – сказал он ошарашенно, – давай… Я верю тебе. Только сперва сообщу своим. А то там всполошатся, если я поеду с тобой в твой лагерь!
Глава 39
Самуил дождался пышного прибытия невесты. С ней прибыл константинопольский митрополит, огромная свита духовных лиц, слуг и служанок. Самуил раздирался сомнениями. Невеста была очень хороша, знала все обычаи двора. Держалась с достоинством, величаво. Самуил оказался в затруднительном положении. Увидеть невесту обнаженной он мог надеяться только в брачную ночь, но для этого пришлось бы пройти через церемонию венчания. Гречанка уже стала бы его женой. Но если в самом деле просто шлюха?
Время шло, подготовка к венчанию шла полным ходом. Самуил дергался, не знал, как поступить, наконец, вспомнив смелые глаза русского князя, решился на отчаянный шаг.
Владимир встревожился, когда поздно ночью всполошилась стража, загремело оружие. Затем при свете факелов увидел группу вооруженных воинов, что шли к его шатру. В середине вели высокого человека с непокрытой головой, за спиной у того был легкий плащ.
Владимир вышел навстречу:
– Самуил? Случилось что?
Глаза Самуила были замученные.
– Князь, у меня к тебе необычная просьба… Ты не мог бы приехать ко мне в гости? Это всего сутки верхами!
Владимир ощутил недосказанное, мановением руки отпустил стражей, пригласил в шатер:
– Заходи. Здесь
Оказавшись внутри, Самуил оглянулся по сторонам, сказал шепотом:
– Послезавтра венчание! А я все никак не могу ничего придумать. Как посмотреть эти родинки?
– Не представляю, – признался Владимир.
– Я хотел подослать свою верную няньку, – признался Самуил, – чтобы она посмотрела при купании. Но проклятые ромеи моих слуг не подпускают и близко!
– Это подозрительно.
– Да, но еще не доказательство.
– Ты прав. Я тоже не люблю, когда чужие видят, как я ковыряюсь в носу или чешусь, перекосив рожу… На людях мы должны быть гордыми и надменными.
Оба невесело засмеялись. Самуил сказал:
– Да уж, почтение пропадет, ежели увидят нас с глупыми рожами. Что позволено простым людям, того не хотят видеть в нас. Может, потому чертовы греки и не допускают в свои покои…
Заснули только под утро, так ничего и не придумав. Сувор приготовил каву, разбудил обоих. Самуил пил быстро и невнимательно, глаза его блуждали поверх голов.
Когда им подвели коней, послышался топот копыт. Примчался на взмыленном коне Добрянко. Завидев князя, улыбнулся хищно, в глазах хитрое веселье. Владимир сказал Самуилу дрогнувшим голосом:
– Погодь малость…
Самуил сказал умоляюще:
– Владимир, ты мне дороже брата! Умоляю, поскачем. Сейчас решается, жить мне или умереть в позоре.
Владимир выхватил из руки Добрянко свернутый в трубочку лист. Тот был так густо переплетен шелковыми шнурами и запечатан хитроумными печатями, что почти не оставалось свободного места. Владимир принялся было ломать трясущимися пальцами печати, но опомнился, протянул Самуилу:
– Взгляни!
Тот с недоумением принял свиток. От него еще исходил тонкий дразнящий запах. Повертел в руке, догадался:
– Это… от нее?
– Да, – прошептал Владимир. Губы прыгали, будто готовился заплакать. – От нее самой…
Самуил некоторое время смотрел в сияющее лицо русского князя. Отвел взор, голос был невеселый:
– Даже если бы мне прислали настоящую Анну, я бы отдал ее тебе… Я же вижу, как ты ее любишь. Счастливый!
– Я? – переспросил Владимир. – По-моему, счастливы те, кого любят.
Самуил покачал головой:
– Ошибаешься. Любить могут и ничтожного человека. У вас тоже говорят: любовь зла – полюбишь и козла. А вот тот, кто любит, он богаче… Богат не тот, кто берет, а кто дает. Любящий – дает! Благовония могут обманывать, но это, если не обманывают мои глаза, в самом деле печати императорского дома… Только странные… Ах да, это же не государственные печати, а личная печать сестры императоров…