Князь Воротынский

Ананьев Геннадий Андреевич

Набиралась приличная сила, которая для начала должна была стереть с лица земли города и аулы верных русскому царю пятигорских черкесов, обезопасив, таким образом, правый бок ханства. Следующий поход – казаки князя Вишневецкого. А уж когда сил еще добавится, тогда – Москва.

Не замедлили об этом известить князя Воротынского Челимбек и ципцан. И оба добавляли, что вполне возможно хан повернет свои тумены на Днепр сразу же, если только удастся ему одолеть черкесских князей без больших потерь и в малый срок.

Перво-наперво князь Михаил Воротынский отправил стремянного Фрола на сторожи, проверить, ладно

ли идет на них служба, подправить засеки и волчьи ямы. О посланиях из Тавриды не сказал ему ни слова. Не разболтал бы, похваляясь осведомленностью. После этого позвал Никифора с сыном на совет, кого послать к царю со списками тайных посланий, кого направить к Вишневецкому, чтобы предупредить и его о планах Крымского хана. Нужно было продумать и изменения в службе сторож и станиц. Не выдавая истинного положения вещей, следовало настраивать людей на большую настороженность. Особое внимание нужно было обратить на надежность путей отхода со сторож казаков, стрельцов и детей боярских в Одоев, определить группы для разведки вражеских действий.

– К царю Коему пошли. С охраной, – посоветовал Двужил, – а за пороги ладно было бы Николке Селезню отправиться. Со станицей какой-либо пройдет половину пути, а дальше – один. Или, на худой конец, с одним напарником. Отписки, князь, никакой не шли. Перескажи ему, пусть запомнит и передаст.

– Я так и мыслил. Выходит, схожи мы. На том и порешим. А со станицами я думаю так: удвоим их с весны и верст на сто еще глубже в Поле определим.

– Можно и так, а можно и в два яруса. Одни станицы по прежним путям, а свежие – подальше. И чтобы передовые со второй линией связь держали. А те бы со сторожами не порывали, – вставил Косма Двужил. – Надежней так будет.

Дельный совет. Урок и отцу своему, и князю.

– Значит, так, – заключил Михаил Воротынский. – Завтра, Косма, в путь. Дюжину в охрану подбери. А мы с Никифором станичных голов проведаем.

– Можно и стоялых голов повидать.

– Не помешает, – согларидря с Никифором князь Воротынский. – Тем более что по пути будет.

Вернулись в Одоев князь Воротынский с Никифором и Фрол Фролов почти одновременно, и Фрол, узнавший о том, что Косма в Москве, не смог даже сдержаться.

– Иль, князь, мне в Престольной не сподручней было бы? И царь меня знает, и воеводы многие.

– Не к царю послан Косма, – решил не открывать правды Михаил Воротынский. – Не к царю.

– Ой, ли? Сказывают, письма какие-то повез.

«Приструнить нужно писарей! – с гневом подумал Воротынский. – Ишь, языки распустили!» А Фролу ответил:

– Не собирай сплетен, лучше службу неси исправно.

– Справней некуда, – оставил за собой последнее слово Фрол. – От царской милости отказался, чтобы тебе, князь, верой и правдой служить. Об этом можно ли забывать?

Не стал одергивать нахала князь Воротынский, хотя и просилась с языка дерзкая отповедь. Ответил примирительно:

– Не забываю, Фрол. И остальное добро помню.

И неприятно стало на душе от этих неискренних слов. Ему ли, князю, заискивать перед стремянным? Хотя и забывать того, что сделал для него и брата Владимира Фрол, когда они сидели окованными в подземелье, просто грешно. И перед Богом, и перед своей совестью.

Вскоре вернулся Косма с царевой отпиской. Иван Васильевич извещал князя Воротынского, что

весной, как обычно, выйдут на Оку полки, а сверх того будет послан воевода Иван Шереметев с дюжиной тысяч детей боярских, казаков и стрельцов Муравским шляхом, чтобы оборонить черкесов, еще отряд казаков в помощь князю Вишневицкому. Велел князю лазутить Поле постоянно и обо всем, что сведает, слать немедленно ему, царю всея Руси, а с весны еще и главному воеводе речной рати. Полк Правой руки окской рати встанет в Одоеве, Белеве. Первым воеводой этого полка быть ему, князю Воротынскому.

Вот и все. Не согласен, значит, государь воевать Крым. Как и прежде, от самой от Куликовской сечи, только оборона. Но почему? Грех не использовать такую возможность. Для этого нужно лишь одно: отступиться на время от тевтонцев и шведов, оставив в покое Ливонию.

Слов нет, северо-западных недругов побить очень важно, но куда сподручней будет это сделать, когда угроза с юга отпадет, а земля причерноморская вернется под руку законного властелина. Вот тогда всю рать можно направить на Ливонию, на тевтонцев и шведов.

Князь Воротынский видел все детали похода на Крым, передумал множество вариантов этого похода в надежде, что Иван Васильевич позовет его в Кремль после списков Челимбекова и ципцанова посланий. Увы, не прислушался государь к совету верного своего слуги. Дал лишь полк под начало. А для чего? Он и без этого полка управится, если крымцы частью сил пойдут в верховье Оки. С Дружиной своей и со сторожей.

На этот раз Девлет-Гирей не отменил своего похода, все начало развиваться так, как сообщили князю Воротынскому его тайные крымские доброхоты. Но и у Девлет-Гирея имелись свои уши и глаза в российской земле. Не успел он миновать полпути до черкесской земли, как получил весть, что русская рать готова заступить ему дорогу к Темрюку и Таману. Посчитав, что к черкесам направлены царем главные силы, Девлет-Гирей решил этим воспользоваться, круто повернул шесть своих туменов на Тулу.

Вот тут и сослужили добрую службу станицы, беспрерывно лазутившие Поле: маневр Крымского хана сразу же был замечен, немедленно извещен об этом Иван Шереметев и Михаил Воротынский.

Князь Воротынский спешно снарядил гонца к царю Ивану Васильевичу, который в это время находился в Серпухове, присовокупив к известию совет: воеводе Ивану Шереметеву заступить Перекоп, чтобы Девлет-Гирей не смог бежать в Тавриду, самому же выступить со всей ратью навстречу крымцам. От Волги Девлет-Гирея отсечь мещерскими казаками, касимовскими татарами и рязанской дружиной, от Днепра – полком Правой руки и казаками князя Вишневецкого. Не дожидаясь ответа царского, повел князь Воротынский полк Правой руки по Сенному шляху.

А в это время воевода Иван Шереметев, тоже на свой страх и риск, ибо не дождался от царя никаких повелений, напал на тыловой стан крымцев, захватил более шестидесяти тысяч вьючных лошадей и почти двести верблюдов, которые приготовлены были, как татары делали это обычно, отвозить в Крым награбленное, пленил сотни ратников, охранявших стан, и так как все это оказалось обузным для небольшой его рати, отправил захваченное под усиленным конвоем в Мценск и Рязань, оставшись сам с менее чем десятью тысячами казаков, стрельцов и детей боярских в ста пятидесяти верстах от Тулы близ Судбищ.