Княжич, князь
Шрифт:
Он скатал грамотку и махнул рукой направо.
Дорога нырнула в широкую полосу прибрежных зарослей черемухи вперемешку с сиренью, в скором времени стал слышен собачий лай. За поворотом неширокая речушка замедляла свой бег, раскидывалась вольготно, превращаясь в озеро. На ближнем пологом берегу его с лодками и мостками, припавшими к воде, за длинной лоскутной дерюжкой огородов теснился рядок изб и избушек. Дорога приблизилась к ним вплотную, перешла в дощатый настил. На громкий перестук копыт тут же охотно откликнулись
В крайней избе скрипнула дверь — оттуда выглянули, отпихивая друг дружку, двое мальчишек. Вслед за ними появился низкорослый щуплый хозяин дома. Укоризненно покачав головой, спровадил назад любопытных сыновей своих и принялся самолично с большим интересом обстоятельно разглядывать новых людей.
— Здравствовать тебе и домашним твоим, человече! — нарушил молчание отец Варнава.
— И вам, люди добрые!
— Не скажешь ли, кто в славной деревеньке вашей четверку путников мирных на ночлег к себе примет?
— Кто… Да хоть бы и я сам! Чего ж иных каких приискивать-то: добрый гость — дому честь. Сейчас я, сейчас…
Он проворно кинулся разводить в стороны невысокие вратницы, закричав через плечо:
— Даница! Даница! Радогощ нам гостей прислал, привечать готовься. Радко, Младен, ну-ка коней примите.
— Мир дому сему! — сказал настоятель, вступая в горницу и кланяясь дородной хозяйке. Та ответно зарделась, смущенно спрятала кисти рук под запон.
— Не стой столбом, стол накрывай, — строго наказал из-за спин гостей мужнин тенорок. Хозяйка всплеснула ладонями и с неожиданной легкостью запорхала от печи к столу.
— Брат Илия, сходи-ка к коням за гостинцами, — попросил отец Варнава.
— А нисколь вы нас и не стесните, — степенно ответствовал глава семейства, тщательно подбирая корочкой хлеба со дна и стенок плошки малейшие остатки ухи. — Старшие-то сыны мои — трое таковых у меня — еще вечор всяку солоницу, вяленку да копченю рыбну в Красные Глины на торжище повезли, за пяток дней им оборотиться — и то славно бы. На той половине вам Даница и постелет, а мы с меньшими нашими уж тут…
Кирилл закончил обирать хребет печеного судака, вытер губы и пальцы предложенным хозяйкою полотняным утиральником. Поколебавшись, обратился к отцу Варнаве:
— Можно ли мне перед сном к озеру прогуляться?
— Отчего ж нет?
— Тогда спасибо хозяевам за угощение знатное.
— Тебе, княже, во здравие доброе.
Следом за ним поднялся брат Иов.
Снаружи стрекот сверчков состязался в громкости с неумолкающим хохотом лягушек. Озерные запахи усилились вечерней прохладой.
Выйдя к берегу, Кирилл присел на корточки, опустил пальцы в воду. Звезды в озере затрепетали и запрыгали под рукой. Где-то за спиной голос инока напомнил негромко:
— Завтра вставать чуть свет, так что долго не сиди.
Кирилл кивнул, не оборачиваясь. Подобрал маленький
«Видана…»
Кирилл вздохнул и попытался представить, как она сидит сейчас на поросшем травой бережке, оправив вокруг себя подол белого с алой оторочкой сарафана. Того самого, в котором он увидел ее в первый раз. Тоже смотрит на воду и думает о нем. Как и обещала… В левой стороне груди отозвалось непривычной сладкой болью. Он закрыл глаза, тихонько прошептал:
— Видана…
«Я слышу тебя, Ягдар!» — внятно прозвучало где-то рядом с его собственными мыслями.
На ней был не белый, а васильковый сарафан с вышитыми гладью цветами, переплетенными меж собою узорами из бисера. Она стояла на цыпочках, раскинув руки и подняв лицо к ночному небу.
Кирилл вскочил с корточек на затекшие ноги, пошатнулся, едва не свалившись в воду:
— О Господи… Видана, я тоже слышу тебя! И вижу — правда, вижу!
Видение вздрогнуло от его крика и пропало. Зеркало озера в черной зубчатой оправе редколесья равнодушно продолжало отражать звездное небо.
Он задышал глубоко и нечасто, пытаясь унять прыгающее сердце. Закрыв глаза, забормотал, как заклинание:
— Видана… Видана… Видана…
«Ягдар! Голосом со мной не говори — так слышать будешь хуже, а видеть меня и вовсе не сможешь. А я — тебя. Старайся только мысленно».
«Ага. Понял, Видана. Это правда ты?»
Она отозвалась своим колокольчиковым смехом:
«А ты кого ждал, Ягдар? Ну-ка, ну-ка признавайся!»
Тьма расступилась — и он опять увидел ее. Видана улыбнулась, не открывая глаз, помахала рукой:
«Видишь?»
Кирилл тоже заулыбался и замахал в ответ:
«Вижу, вижу!»
Глава VI
Конские копыта отгремели по дощатому настилу единственной улочки, с мягким цыканьем невысоко подбросили комочки влажного утреннего песка. Дорога отвернула от озера, выбралась из долины и побежала по лугам, огибая рощицы и перелески.
Наклонившись с седла, отец Варнава похлопал Кирилла по плечу:
— Теперь нам никто не помеха. Кое о чем меня уже брат Иов осведомил, кое о чем ты успел упомянуть. Подробнее не расскажешь ли, княже?
— Да как по мне, и не забыл, и не утаил ничего.
— Совсем ничего?
Кирилл почувствовал, что краснеет:
— Ну… это…
— Про «ну это» ни мне, ни братиям не любопытно — все мы в твоих летах были. И еще не монахами. Шучу я, шучу.
— Ага. Да я, отче, правду сказать, и сам не понимаю, как оно получилось. Уговор у нас имелся: думать ввечеру друг о дружке — ну, чтобы вроде как встретиться опять…
Не найдя нужных слов, он попробовал заменить их мало соответствующими движениями рук.