Княжич степных земель
Шрифт:
Ей стоило большого труда не прикасаться к палёной воде. Устав ворочаться, она поднялась, схватила заранее собранную котомку и вышла за порог. Багровые лучи только начали появляться. Ночная мгла будто бы сражалась со светом, уступая последнему. Роса приятно холодила ноги. Зулейка улыбнулась и присела.
А ведь было в этих годах что–то хорошее. Травы, камни, пряные напитки и праздничные ужины вместе с остальными. Конечно, служба тяжело давила, но порой это казалось настолько привычным, что… О нет, она не будет этого признавать! Зулейка слишком долго ждала и решалась. Да и не хватит у неё смелости побежать через
Да, она будет оборачиваться, вспоминать Марену, Ядвигу, Лешка и других. Но не жалеть.
– О, – Лыцко пришёл удивительно вовремя. – А я–то думал, куда ты запропастилась. Идём?
Парень с весёлым свистом зашагал к воротам. Зулейка встала и побежала вслед за ним. Внутри словно переворачивался весь мир, ноги дрожали, на ветках то и дело мерещился огромный ворон. С жутким сердцебиением она вышла за ворота и… Ничего.
Перед ними расстелилась колдовская чаща. Туманная, багряная и пахнущая сыростью. Где–то вдали слышался вой неупокоённых духов, чуть ближе блуждали волки. Лыцко и Зулейка переглянулись, затем бодро зашагали по тропке.
– Заодно и проверим, – усмехнулся парень.
О том, что тропка была блуждающей, ученики узнали случайно и лишь благодаря Лыцку. Пытаясь сбежать, он брёл по ней и каждый раз возвращался к господарскому дому. Иные дороги были опасны. Они могли завести ещё глубже в лес или к границе миров, где блуждало море голодных и мёртвых. Разрешение чародея позволяло спокойно пойти по тропке и выйти к Пустоши. То же самое происходило, если господаря не волновала судьба учеников. По крайней мере, Зулейке отчаянно хотелось верить в это.
В какой–то момент они перешли на бег. И Лыцко тоже не скрывал своего страха – он нёсся с волнением и надеждой, что господарь не выпрыгнет на них из–за очередного поворота и что в конце их ждут земли Пустоши, а не знакомые ворота. Но вскоре пришлось замедлиться. Зулейка устала, да и чаща казалась ей уже не такой жуткой. Она привыкла ко мраку и туману, за которыми прятались солнечные лучи. Даже проходящие мимо умертвия не казались ей чем–то пугающим. Всего лишь бледные тени, которые не могут прикоснуться к человеческой плоти.
Тропка вилась среди кустарников и деревьев. Зулейка поймала себя на мысли, что совсем не против отведать земляники. Она любила её, хотя господарь уверял её: пробовать еду в колдовской чаще опасно, это всё равно что отдать собственную душу иным. Может быть, он врал, а может, и говорил правду – кто теперь разберёт? В его нравоучениях Зулейка уж точно не нуждалась.
– Ты не против? – она остановилась у журчащего ручья, чтобы полюбоваться на собственное отражение, а заодно и попить.
– Заворожена–то водица, – Лыцко покачал головой. – Не вздумай пить.
Зулейка вздохнула и снова опустила взгляд. Её отражение улыбнулось, затем помахало рукой, словно подтверждая слова названого брата.
– Вижу, – и ведь всё равно приятно было опустить ноги. Она настолько привыкла ощущать за плечом иных, что уже не пугалась. Зулейка куда больше боялась господаря. Навий мир не мог ничего с ней сделать без её собственного позволения. Главное – не впускать в душу, ничего не обещать и не просить.
– Мерзость, – бросил Лыцко, поморщившись.
Он знал всё о водах, но не балансировал на грани между мёртвыми и живыми. Оттого не скрывал, что
Лишь сам чародей мог заставить её трепетать. Он властвовал над её душой, иные же не могли и не смогут.
5.
Марена жевала тёплый хлеб с зёрнами. Сегодня была очередь Бажены и Ярема заниматься на кухне. И эти двое очень любили печь, едва ли не сильнее своего ремесла. Оттого она уплетала мясную похлёбку вместе с лепешками, стараясь не думать о том, что сегодня их уже не восемь, а пять. Лыцко и Зулейка ушли, оставив в её распоряжении целую комнату.
– Интересно, приедет ли наша повозка, – Бажена посмотрела в окно. – Муки хватит, чтобы перезимовать, но к весне ничего не останется.
– Не думаю, что чародея не будет так долго, – хмыкнула Ядвига.
Грицай отмалчивался. По–видимому, он не собирался делиться своими догадками с остальными. И правильно, иначе паники станет больше. Ядвига тоже собиралась уйти – но только после Самхейна. Ей не хотелось злить иных. Ещё бы: ворожившую со светом и теплом мир нави и без того не любил. Что с ней станет в чаще, полной зелени, тумана и неупокоённых духов? Марена предпочитала не знать ответа.
Её в разы больше занимали господарские записи. Там она найдёт много знаний, а ещё поймёт, зачем улетел чародей, куда и как долго его не будет. Конечно же, если господарь вернётся через день–другой, он посмеётся с неё, назвав полной дурой, потому как ему вздумалось полететь к дальней родственнице всего–навсего, а они, его ученики, уже придумали себе невесть что и вообразили себя хозяевами в доме. Дурное воспитание, однако!
Но Грицай учился у чародея славно, а потому не мог ошибаться. И если такова правда, то господарь не вернётся через день–другой. Он вообще может не вернуться, а она потеряет драгоценное время.
Конечно, она не собиралась делиться с остальными задуманным. Вряд ли кто–то из них осмелится на подобную дерзость. А если и так – чего ей терять? Ей не страшно было ни подниматься по лестнице, ни перешагивать порог знакомой спальни. Марена боялась узнать о своём учителе нечто ужасающее и открыть для себя такие тайны, которые разломали бы голову. А ещё – разбудить нечто неизведанное и пасть жертвой проклятия. Потому что любопытство наказуемо.
Она начала с того, что валялось на полу. Собрала бумаги в углу и принялась вчитываться. С виду эта россыпь выглядела бредово: в одних записях говорилось о живой и мёртвой воде, в других – о связи пламени с миром нави, на третьем листке Марена обнаружила выдержку из книги о птичьих перьях и том, где они применяются. Она смотрела на это разношёрстное чтиво и осознавала, насколько всё же их учитель могуществен. По–настоящему.
Каждый из них осваивал лишь одну сторону – их учитель знал больше. Живое и мёртвое, воздух и птицы, воды, умение заглянуть в будущее, ворожба с растениями, сила солнца, дар зачаровывать людей без зелий и варев и, наконец, смена ликов и мгновенные превращения. Насколько же наивным надо быть, чтобы с уверенностью бежать прочь и думать, что такой чародей тебя не поймает?