Княжич
Шрифт:
— Слушаю, — кивнул я, став серьёзным.
— Позволь Свете навещать Машу.
— И всё? — Удивился я. — Это ж мелочь, — дёрнул я плечом. — Пусть конечно прилетает, только вот причину для этого выберет другую. А то ещё заинтересуется кто, к кому она в нашу глушь ездит и начнёт задавать неудобные вопросы.
— Спасибо, — тепло поблагодарил меня боярин.
Тепло, распрощавшись с хозяевами, вручили мне несколько корзинок полных еды боярин с боярыней, я с чистой совестью передал их Жуку, уже встречал он меня у джипа, распахивая заднюю
— Куда дальше? Домой?
— Нет. Съёздим сначала в одно место, — назвал я адрес.
Боярин при прощании рассказал об анклаве китайцев в городе, являющимися хорошими работниками и незаконно перебежавших границу, надеялся я нанять их для переработки мха. Те издревле разбирались во врачевании, и я надеялся, что смогу наладить с их помощью заводик по производству лекарств, а не продавать сырьё, что не так выгодно.
Ну и грех было не воспользоваться случаем и не посетить несколько других мест в Сибирске, раз уж я уже здесь, проезжали мы улицу за улицей и на глаза мне стали попадаться не красивые дома и вычурно одетые барышни, а беспризорники, чуть не на каждом шагу стояли люди с протянутой рукой.
— Дед! Ты не посмеешь! — Била посуду старшая дочь его первого сына и наследника — не желая ехать в далёкую Сибирь. — За какого-то мальчишку? — Прожигала фурия глазами старика.
— Всё уже решено, Алиса. Твой траур закончился и пора бы тебе родить роду ещё детей, а не останавливаться на одной девочке.
— Я не племенная кобылка!
— А кто ты?
— Мам, ты расстроена? Что-то случилось? — Собрались трое детей в комнате Людмилы Ильиничны Смирновой, в девичестве Чернозубовой, что злобно смяла бумаги на столе и сбросила их на пол.
— Ваш дед нашел Семёну, этому приживале от любовницы — невесту из Таракановых! — Изрыгнула она порцию яда, рассматривая Витю, Петю и Машу, стоящих на цыпочках. — Совсем в маразм впал, старый, — не аристократично сплюнула она в вазу.
— И что мы будем делать? — Спросила дочка, самая умненькая из троицы.
— Думать, Маша. Думать.
Глава 14
Застава на границе Российской Империи с Турцией. Близ Батуми.
— Ты ничего не слышал? — Встревожено поднял голову над окопом солдат, покрепче взявшись за автомат. — Шорох какой-то…
— Дай поспать, — отмахнулся от него напарник, поставленный в караул и давно видевший третий сон. — Вечно тебе мерещится что-то.
— Я проверю.
— Делай что хочешь, — перевернулся на другой бок ленивый боец, подложив под голову приклад автомата.
Последнее время на границе было не спокойно, начал султан Абдул-Хамид VI поход против Азербайджана, покорив Армению. Старые военнослужащие говорят, что это плохо. По вечерам только и разговоры о том, пойдёт ли на нас падишах и когда, думал молодой солдат, раздвигая кусты и всё больше удаляясь в лес. Его же более опытный напарник спал, обрекая мальчишку
Молодой солдатик так и не заметил, как к нему подобрались сзади и одним ударом по голове — отправили в бессознательное.
Старослужащий же лишь всхрапнул, не заметив, как его напарника утаскивают в глубину леса.
— Хорошая работа, — словно привидения вышел на поляну, куда его оттащили, целый отряд белозубо улыбающихся осман.
— Держи его, — сказал старший среди турок, подозвав одного из бойцов ближе. — Давай, юный янычар. Покажи свою удаль. Перережь горло неверному, — вручил кинжал ещё безусому юнцу ага Бурхан.
Малец, без тени сомнения приставил нож к горлу русского, но тот очнулся, почувствовав прикосновение холодного лезвия к коже. Дёрнул головой и с усилием открыл глаза, в первые минуты не понимая, что происходит.
Турки не торопились, наблюдая за неверным, что начал дёргаться в руках преданных воинов султана.
— Нет. Нет, не надо… Пожалуйста, не надо, — умолял молодой мужчина седея на глазах. — У меня мама, отец, сестра. Пожалуйста, — всхлипнул он.
Просил, хоть и знал, что пощады не будет. Эти звери не знают такого слова.
— Молчи, свинья! — Ударили его по лицу, поставив на колени и задрав голову, потекли слёзы из глаз парня.
— Режь, янычар. Режь. Докажи, что ты достойный сын своего народа.
— Бутерброд возьми! — Сунул мне в руки хлеб с маслом Жук.
— Спасибо, мамочка, — закатил я глаза, выходя на улицу.
— Гав! Гав!
— Держи, разбойник, — потрепал я за голову Шарика, мешающегося под ногами. — Ну, что? Проверим наших работничков? — Попытался я в шутку усесться на спину своей собаки, и был скинут, засмеялась малышня, что каталась на ледяной горке напротив дома, в котором я жил.
— Дядя Семён плюхнулся, ха, ха, ха, — держались они за животы, показывая на меня пальцем.
— Так было задумано, — отмахнулся я от них, уворачиваясь от снежков, начали они шутливую войну, несмотря на окрики приглядывающих за ними женщин.
Выходной. В школу не надо, вот и развлекаются, привыкнув, что я не отмахиваюсь от них как взрослые, а частенько принимаю участие в играх.
— Покусай их, — подтолкнул я Шарика к детям. — Давай, давай, разрешаю, — побежал он к ним, а потом развернулся и встал мордой ко мне, недвусмысленно намекая, на чьей он стороне.
— Ах, так?! — Развёл я руки в стороны. — Ну, получай, предатель! «Притяжение», — слетался на мой зов снег, формирую огромного снеговика, выше самого высокого дома на ферме. Приходилось задирать голову, чтобы осмотреть его всего. — «Поступь голема», — заставил я запрыгать в сторону детей своего чудища-юдища, разбегались они с радостными криками, а некоторые храбрецы пытались даже завалить его, тыкая палками.
И тут мой пёсик показал, что он не прикроватная собачка или грелка для ног.