Княжич
Шрифт:
Китаец же скулил, сидел он на земле и раскачивался. В ладошках у бывшего рабовладельца блестели несколько зубов, смотрел он на них, не переставая, и раскачивался…
— Знаю, — последний раз помешал я гречу и снял с костра котелок, закрыв его крышкой. — Я сам порядком устал, — признался я.
Под рукой у меня лежало несколько замызганных мешков. На первый взгляд и позариться не на что, но стоит развязать тесёмки, как глазу откроется блеск золота.
В общей сложности, зачистив уже почти сотню точек старателей, я забрал у них металла
Не все смогли это выдержать. Поддались алчности, попытались двое сговорившихся холопов из новеньких — умыкнуть ночью мешок и закономерно были расстреляны Жуком.
— Зачистим эти две точки и домой. Весна на дворе, хоть и не заметно, пока, — лежал в округе снег, и только солнце, пекущее голову днём, говорило, что зима кончилась. — Пора уделить внимание ферме. Мох сам не вырастет, — хмыкнул я. — Налетай! — Махнул я рукой мужикам и те стали подходить, накладывая себе по тарелкам кашу.
Утром, перекусив оставшейся с вечера гречей, мы собрались и двинулись в путь. Всё делали молча. Отдых закончен. Сегодня нас ждёт работа.
— Ещё один, — буркнул я, подходя к месту, у которого встали наши разведчики, что проверяли путь и прокладывали нам дорогу в снегу.
На лысой поляне, без следа снега или травинки — танцевал болезненно выглядевший мужичок синего цвета, скрючившийся в три погибели и размахивающий над головой мшистой корягой, явно только подобранной из ближайших кустов.
— Блаженный. Шаман, — начали перекрещиваться мои холопы из местных, прося у того защиты и благословения.
Чёртово мракобесие глубинки! Я, да и другие наёмники смотрели на это скептически, считая, что место таким людям в психушке.
— Очередной селянин из затерянной в этой глуши деревушки наелся грибов и чудит, — услышал я разговор наёмников Дмитро, Василя и Фёдора, со смехом наблюдали они за представлением, корча рожи.
— Тихо вы! — Шикнул на них Жук. — Нужно уважать чужие верования.
— Да мы чего? — Перестали они ржать, отойдя в сторонку.
— Ик! — Неожиданно резко и громко икнул я, вызвав новую волну смеха у успокоившихся мужиков.
— Вспоминает кто-то, — улыбнулся Михаил. — Жёнка наверно заждалась.
— Типун тебе на язык, Жук, — сплюнул я через левое плечо. — Если и вспоминает, то явно не к добру.
Глава 20
— Так… Как я и думал. Ничего нового, — внимательно осматривал я берег быстрой речушки, не замерзающей даже зимой, бурлила водная гладь, перекатываясь на порогах.
Там, шла работа. Китайцы и наши, стоя по пояс в воде и перекрикиваясь на смеси двух языков — собирали со дна грунт и тут же, его промывали, опуская синюшные от холода руки в ледяную воду.
Жизнь старателя у работорговцев недолга. Сезон, другой и всё, не способны они продолжать работать.
Вроде бы что такого? Купи ты своим рабам защитную непромокаемую и сохраняющую тепло одежку. Перчатки. Установи график.
Егеря, чьи избушки понатыканы по всему таёжному лесу — прикормлены и имеют свой процент. Бояться им нечего. Точнее, было нечего, до сего дня, стояли настороже узкоглазые, все в татуировках урки, тревожно осматривая подступы к лагерю.
Боятся, скотины! И есть чего.
Весть, что кто-то громит точки старателей, попутно выводя на чистую воду егерей, как пожар распространилась по лесу. Даже подкрепление в десяток, другой человек, что выслали большие боссы — не помогало.
Тут, на моих глазах, один из рабов славянской внешности оступился.
— Ай! Братцы, помогите! Братцы! — Выкрикнул он, поскользнувшись на каменистом дне реки, и захлёбываясь, погрузился в воду с головой.
Китайцы, стоявшие на берегу что-то закричали, но тот так и не всплыл. Слишком быстро было течение. Слишком он устал, рассмеялись они, показывая на то место, где он пропал, пальцем.
— Твари! — Выплюнул я, зло осматривая бандитов на берегу.
Да, за эти месяцы в походе я видел и не такое, но каждый раз для меня словно ножом по сердцу. Ненавижу тех, кто творит такое, ради драных денег. Всей душой ненавижу, начал я отползать, всё ещё находясь под формой «маскировки», накинутой на себя.
Заметить меня было сложно. Следов я не оставлял, шума не подавал. Жизнь заставила научиться, также незаметно, как и появился, убрался я из зоны их внимания, пройдя почти под носом у патрулей и скрытых землянками огневых точек, засыпанных начавшим таять снегом.
— Как, там? — Ждали меня мои люди за пределами лагеря работорговцев. — Есть что нового?
Помню, первые разы, отпуская меня одного на разведку, Жук, чуть все волосы на себе не выдрал, но потом поуспокоился, доказал я ему, что уже не мальчик и рисковать понапрасну не буду. Вырос из детского возраста. Слишком быстро вырос…
Ребята меня хорошо натаскали, показав, как правильно ходить и дышать. С какой стороны подбираться к врагу и на что обращать внимание. Ну а формы, вроде: «маскировки» и «заметания следов» — делали меня незаменимым в разведке. Вычислить можно только с помощью спецприборов, вроде тепловизора, которого понятно у работорговцев не было.
— Стандартный лагерь, — начал я докладывать, показывая на карте места засад и нычек, в которых прячутся часовые. — Здесь, здесь и здесь, — расставил я камешки на бумаге. — У всех автоматы и не меньше чем по две обоймы на брата. Ходят тройками. В самом лагере стоят две палатки, замаскированные ветками и корягами. Ничего интересного.