Княжич
Шрифт:
— Что такое, Ефросинья? — Недовольно посмотрела на свою служанку Алиса Смирнова, бывшая Тараканова, помогающая дочке с домашним заданием из школы. Девочка же была только рада перерыву и отодвинула тетрадь в сторону.
— Беда, — картинно заломила руки холопка. — Муж то ваш, Семён Андреевич, прямо у магазина с девчонкой целуется! — Выпалила она на одном дыхании.
— Сама видела?! — Встала со стула Алиса, рассвирепев как дикая кошка.
— Вот те крест! — перекрестилась холопка, приклонившись под взглядом хозяйки. — Она его прямо в шею засосала! Своими глазами как на яву! — Горячилась холопка.
Как
Глава 23
— Ты что, с дуба рухнула?! Что за глупости?! — Перекрикивались мы с женой уже минут десять, стоило мне зайти в дом и увернуться от метко брошенной чашки, разбившейся о входную дверь.
— Ефросинья всё видела, сластолюбец ты этакий, — скривилась она. — А ещё меня попрекал. Гад! — Кинула в меня тарелку со стола жена, раскрасневшись от бешенства.
Юлиана, стоило маме начать кричать, испугалась и убежала к себе. Правильно сделала, разозлился я на Алису не на шутку. На неё и на её неадекватное поведение.
Всё припомнил.
— Ефросинья, вон! — Зло указал я греющей уши холопке на выход. — А ты, а ты! — Не мог я найти подходящих слов, кипя как чайник, потому просто подошел к ней, ухватился за талию, поднатужился и перекинул через плечо, понеся в нашу комнату.
— Ай! — Вскричала она в растерянности. — Ты что делаешь? Отпусти! Отпусти! — Стучала она меня кулачками по спине, придя в себя и свисая головой вниз.
Донеся её до нашей кровати и скинув туда, я медленно, давая ей понять, что буду делать, стал расстёгивать ремень на штанах.
— Не надо… — Испугалась она как маленькая девочка, попытавшись отползти от меня, но я ухватился за её ножку, подтянул к себе, перевернув на живот и поставив на четвереньки, замахнулся ремнём.
— АЙ! — Прозвучал первый крик в комнате молодоженов.
Юлиана, переждавшая бурю у себя в комнате — не выдержала и любопытно приоткрыла дверь, выглянув в коридор словно лисичка, в поисках сыра.
— Нету, — растерянно осмотрела она коридор и кухню. — Наверно они помирились! Как хорошо, — сказала она своей кукле в руке, после чего боязливо осмотрелась и, надев яркую курточку и ботинки, выскочила на улицу. Домашняя работа подождёт, а вот горка нет.
Жители посёлка и парочки, что в этот день прогуливались неподалёку от дома Семёна — ещё долго будут вспоминать, как проходя под его окнами, слышали стоны Алисы Ростиславовны, лихо крутили усы мужчины и смущались женщины, уводя своих кавалеров подальше.
— Ох, срамота, — поджимали губы старушки, перешептываясь.
Услышав слухи, которые курсировали по ферме на следующий день, мне как обухом по голове ударило. Нет, Алиса, конечно, стонала, когда я бил её ремнём, но додуматься до такого? Люди ещё те кукушки. Навыдумывают, а потом верят в своё враньё, приходилось мне сгорать со стыда, пока бегал за водой на колодец и отстоял очередь, хотя меня и пускали вперёд, уступая место.
— Нет, нет, я постою, — вновь отказался я пройти перед женщиной и двумя девушками, что старались не хихикать при мне, но получалось у них плохо. Улыбки то и дело проскальзывали,
Выдержав эту каторгу и наполнив полных два ведра, я поспешил по утренней прохладце домой. Да дал такого стрекоча, что пролил часть колодезной воды прямо на ботинки. Брррр… Холодно, заскочил я в дом, быстренько разлил воду по кастрюлям и в чайник, да поспешал сменить насквозь мокрые, склизкие носки.
Эх! Вот вечно со мной что-то не так. То родственники, то бандиты. Сейчас вот слухи нелепые. Словно рок, какой завис, постоянно испытывает меня жизнь на прогиб.
На часах было шесть тридцать утра, значит, пора заниматься, постарался я выкинуть посторонние мысли из головы и присел на пол, оперевшись спиной на тёплую бревенчатую стену с запахом смолы и её потёками по всей длине брёвен. Сел напротив окна, в которое начинало светить по-утреннему ласковое солнце, и отрешился, начиная прогонять силу через средоточие. Наполняя его, пока не почувствую жжение во всём теле и оно, средоточие, словно раздувшийся пузырь не начнёт трещать от нагрузок. Было больно. Очень, очень, больно, не щадил я себя, тренируясь до изнеможения и кровавого пота. Вот ещё одна причина, почему многие члены известных семейства бояр — застревают на своей ступени, не спеша идти дальше. Больно. Банально, но это так.
Хорошо хоть после того как я прыгнул на вторую ступень, мне больше не надо заниматься по восемь, двенадцать часов к ряду. Хватает получаса в день. Даже это много, если честно, натурально начинает сводить у меня конечности, накатывает жуткая слабость, а голова тяжелеет. Кровь из носа и это ещё не все последствия сложной каждодневной тренировки.
Я бы может и прекратил себя так мучить, но в отличие от родственников мне не повезло и каждая следующая ступень даётся тяжелее прежней. На одной родословной тут не пролезешь. Нужно усердно работать над собой.
Хотя одну странность я заметил. И это страшно. Слишком уж быстро у меня стало раскачиваться средоточие. Аномально быстро, зарылся я, в книги, ища ответ, и ничего не нашел. Самый простой вариант — меня травили. Давали препараты, искусственно замедляющие развитие как кудесника, вот они и вышли из крови. Думать же о том, что кто-то подливал в твой чай отраву — тяжело. Горько и противно. И ведь не подкопаешься. Есть у меня на примете человек, кто мог это делать. Мачеха, будь она не ладна. Везде торчит её поганый нос.
— Расквитаемся ещё, — пообещал я и открыл глаза, заканчивая свою ежедневную тренировку и по привычке вытирая кровь над губой.
— Снова истязаешь себя? — Стояла надо мной Алиса, держа в руках платок. — Поберёгся бы, — неодобрительно покачала она головой, с заботой.
Вот что порка святая делает! Не зря в нашей семье, ещё в родовом гнезде, было, правило: бей жён к обеду, чтоб щи были горячи, а каша маслена. Нет, я, конечно, старался не прислушиваться к словам старичья, но выходит крупица истины в их словах есть. Ведь так? Проплакавшись вчера, Алиса пришла в себя и молча, меня выслушала. Нормально поговорили. Без всех этих истерик, упрёков и битья посуды. Нет, правы старики, считающие, что если жён не учить, то о своей душе не радит и себя погубит и дом свой. А коли воспитываешь её, то всё будет споро и всё будет полно.