Княжич
Шрифт:
Шарик же перестал рваться в бой и прижался к моей ноге, весь напрягшись.
Слух заложило, поддержали стрельбой командира те, кто ещё был жив и не ранен, отчего мне в уши, словно ваты набили. Стрельба в замкнутом пространстве здорово меня оглушила, полуоглох и полуослеп я.
И наконец, чёртова мумия зачадила!
Огонь охватил её всю. Тряпки, кожа и кости начали тлеть, заполнил всё помещение удушливый, чёрный дым.
— Кха, кха, — начали мы кашлять, проклиная всё на свете.
Что здесь происходит, ядрён макарон?!
— Мы тут задохнёмся! Нужно
— Не видно не зги! Где верёвка?
— Мы покойники, братья, мы покойники… — Заплакал парень из молодых, из последней партии холопов.
— Заткнись, сопляк! — Зло ударил его Василь, судя по голосу. — Держи себя в руках или я сам тебя прикончу, — пообещал он.
— Хрясь! — Начали лопаться остальные гробы, заставив всех замереть.
— Точно, покойники, — обречённо прозвучал чей-то голос в тишине.
Дышать из-за дыма стало невозможно и все стали пригибаться, ловя чистый воздух у самой земли.
Так, пора брать всё в свои руки, сосредоточился я, представляя как в моих ладошках, сложенных лодочкой разгорается огонь.
Всё идёт к тому, что мы все здесь поляжем, если ничего не сделать. Эх! Была, не была…
— «Тень Ра»! — Уверенно вымолвил я, вспомнив запретную форму из книги мачехи: «Ужас, эхо и многоликие тени бояр Чернозубовых».
Не зря я её спёр в своё время, разгорелось в моих ладошках зелёное пламя, в которое стремительно втягивалась смолистая чернота, словно нефть.
— Это, что?! — Перепугались мужики.
— Господин, — услышал я их шепот, прежде чем полностью сосредоточиться на запретной форме. — Кудесник.
— Спасены, спасены…
— Ваааааа! — Захрипели мумии, падая на колени и всё равно пытаясь добраться до нас, пока я стремительно забирал у них ту тьму, что дарует им это подобие жизни. — Получайте, твари. Сдохните! — Мстительно вливал и вливал я силу в форму, расплачиваясь за тех, кто умер сегодня.
— Асшааа…сшиии…кархааа… — В первый раз за бой членораздельно произнесла нечто одна из мумий и из всех щелей этой рукотворной пещеры полезли муравьи, сколопендры, черви, змеи и другая гнусь, прыгали они на нас вгрызаясь в плоть, кусаясь и жаля. Брррр… Мерзость.
— Гав! Гав! Ррррр! — Рычал, не подпускал их ко мне Шарик, давя всеми лапами.
— Ай, бля.
— Больно!
— Заживо жрут!
— Комарьё, поганое!
— Вы чего все как бабы причитаете?! — Откусил голову прыгнувшей на него змее Дмитро, откинув её в сторону.
Даже лёжа на полу, со слезящимися, красными от полопавшихся капилляров глазами и дыша через раз, он не переставал стрелять, пока остальные покорно готовились к смерти.
Я же в это время продолжал давить на мумий, всё ярче и ярче разгорался огонь в моих руках, треща и иссушая тела тварей, пока они не распались в прах, прошелся по пещере лёгкий замогильный ветерок, взлохматив на мне волосы.
Пищащие и шипящие жуки, словно очухавшись после дурмана, начали расползаться, успели они покрыть некоторых с головы до ног, настоящим живым ковром.
— Кажись,
— Семён? — Держался меня Жук, стоя позади и заворожено смотря на огонь в моих руках. — На! — Отвлёкся он, с наслаждением раздавив сколопендру под ногой, размазав её по подошве.
— Тц, — недовольно прицыкнул я, затушив «тень Ра».
Эх. Вот ведь! Ни один дурак не поверит, что это форма первой ступени.
Тем временем, воздух в склепе очистился, и нам предстала картина полного разгрома, валялись по углам наёмники и холопы, скуля. Кто без сознания, а кто и с проломленной головой.
Все до единого были ранены.
— Проверьте, дышат ли? — Указал я рукой на тех, кто не шевелился и подтянул к себе ближайшего мужика, положив на него руки и используя «регенерацию».
— Ай! — Вскрикнул я, пока Алиса вытаскивала из меня шипы какой-то твари. — Осторожнее, — пробурчал я, шмыгнув носом.
— Сам виноват. Нечего ползать по всяким склепам, в поисках проблем на свою голову, — мстительно прицелилась она щипцами.
— Ай! — Снова вскрикнул я, почувствовав, как жена вытащила из моего мягкого места очередную колючку.
— Хи, хи, хи, — не сдержалась Юлиана, помогающая маме и протирающая мою спину тряпочкой замоченной в растворе из целебного мха.
Не всё можно вылечить взмахом руки, зажмурился я, переживая экзекуцию.
— Папа, Семён. Папа, Семён, — наклонилась к моему уху покрасневшая от своей смелости приёмная дочь с горящими от предвкушения глазами. Так ей понравился рассказ о мумиях из первых уст, уже успела она несколько раз сбегать на улицу, похваставшись мною перед своими подружкам. — А расскажи ещё раз, пожалуйста, — чмокнула она меня в щёку, чтобы не хмурился.
Пока наш разбитый в пух и прах отряд добирался до фермы, держались все из последних сил, подлеченные мной на скорую руку, Жук успел рассказать, чего это он испугался поначалу и откуда знал, что должно произойти.
— У меня же брат археолог, — шли мы последние километры до фермы, словно паралитики, дёргаясь от каждого шороха и вскрикивая от непередаваемых ощущений по всему телу.
Мелкие ранки и язвочки, оставленные насекомыми, никак не хотели закрываться, как бы я не старался со своим «исцелением». Пришлось плюнуть на это и идти так.
По итогу, мы потеряли семь человек. Раненые же, тот же Петро — выжили.
— Он мне и рассказывал по секрету, что происходит на раскопках и почему заниматься археологическими изысканиями разрешено только тем, кто служит Императору, — через силу объяснялся Жук, пока мы шли. — В этих краях кто только раньше не жил и были они не чета нам, скажу я. Хунны, Юэчжи, Ананси, Титаны, Динлины, Атланты, Скифы, — огляделся он по сторонам, словно ждал, что они выскочат на нас из кустов.