Княжич
Шрифт:
Савин, достал из-за пояса ложку и зачерпнул ею дымящееся варево.
– Горяча кашка!
– обжегшись, сгримасничал он.
– Разноси!
Получив от Фильки порцию каши и кусок хлеба, ратники, наложив на себя крестное знамение и наскоро пробормотав “Очи все на тя, Господи, уповают… “, приступили к еде.
Отдых был недолог. Собравшись, сторожи, снова двинулись в путь. Всадники спустились вниз и проехали мелководный Ельчик. Дальше дорога вела на вершину холма с заброшенным елецким городищем. В заросшем редким леском валу едва угадывались очертаниях стоявшей здесь когда-то крепости. Свернув на почти невидимую с дороги
двускатной крышей над которой возвышался крест.
– Часовенка!
– произнес кто-то из всадников.
Часовней это строение никак нельзя было назвать. Оно было настолько мало, что входная дверь заняла всю ее западную стену, и у строителей даже не хватило высоты, чтобы устроить потолок. Воины осенили себя. крестным знаменем. Ни души.
– Варфоломей!
– громко крикнул Савин и прислушался.
Ему никто не ответил. Тишина.
– Варфоломей! Ты еще жив! Не бойся, свои!
– опять прокричал боярский сын, пояснив товарищам:
– Глухой он!
Долго ждать старца не пришлось. Небольшого роста ветхий старик, седой как лунь, с клюкой в руке неожиданно появился из леска. Волосы до плеч, борода до пояса, скромная одежда, состоящая из домотканой рубахи и портов выбеленные солнцем до бела, простенькие лапотки на ногах, говорили о его аскетическом, неприхотливом образе жизни. Благообразное лицо, умные выцветшие стариковские глаза, ласково глядящие на мир, вызывали уважение.
– Ванюшка! Как я рад тебе!
– прошамкал Варфоломей, беззубым ртом. Савин спешился и обнял подошедшего старика:
– Давно мы с тобой дядя Варфоломей не виделись! Переживал я за тебя!
– Ну, как же? Месяца три, не больше!
– ответил старик.
– Я здесь не скучаю. Меня не только ваши, но и с Усть-Талицкой сторожи, ребятки проведывают!
– А все же, дядя Варфоломей, татарва не наведывалась?
– Нет, милый Ванюшка, в этом году ни разу. Да, что мне сделается?
Савин знал, что дряхлый старик татарам не нужен, да и взять с него нечего. Помучают, поиздеваются, а до смерти может, не убьют. Лет пятнадцать живет Варфоломей в скиту под горой. Говорят, раньше был богат и знатен, в Думе государственные вопросы решал! Очень большие заслуги перед отечеством имел. Только в опричнину кто на это смотрел? Вырезали кромешники всю его семью и родственников. Самого до поры не тронули. Есть у государя забава, смотреть, как жертва сама от страха медленно умирает. Бросил все опальный боярин, постригся в монахи под именем Варфоломея и ушел в скит на берег Быстрой Сосны. Забыли палачи про него. А ему уже идти некуда. Так и замаливает здесь в глуши грехи свои и чужие!
– Я тебе дядя Варфоломей четь мучицы ржаной и пуд копченого мясца с сальцем привез. Наверное, хватит до ноября! А там, кто в последнюю смену поедет, на зиму тебе припасы и подвезет!
– Спасибо! Что бы я без вас делал?
– с благодарностью произнес Варфоломей. Раньше, когда у него были силы, он сам сеял и собирал урожай. Но теперь, без чужой помощи, он мог быть обречен на голодную смерть
– Смотрю я Ваня, у тебя новик объявился?
– спросил старик, увидев Василия.
– Прошлый раз ты был вроде с Тимиром Старыниным?
– Какая у тебя хорошая память дядя Варфоломей! На Усть-Талицу
Скурыдин поздоровался за руку с Варфоломеем.
– Дядя Варфоломей! Васька парень любознательный, хочет знать, по какой причине Темир-Аксак неожиданно ушел восвояси. Расскажи ему, пока мы с казачками припасы тебе в землянку отвезем!
– попросил Варфоломея Савин.
Савин и казаки, поехали по тропинке к скиту Варфоломея, а Ваську, взяв под руку, старик повел к часовне. Скурыдин помог открыть ему скрипучую перекошенную дверь.
– Сала нет смазать петли!
– оправдываясь, пояснил старик.
– Если Ваня привез, обязательно смажу!
Внутри на полке у восточной стены, стояла всего одна икона, из-под которой спускался плат с вышитым крестом, а рядом и ниже были развешаны полотенца, также с вышитыми крестами. Старик и Василий перекрестились.
– Ваня привез из Донкова, - объяснил наличие полотенец, старик.
На иконе была изображена Богоматерь с сидящим на Ее правой руке младенцем. Обхватив Богоматерь за шею, младенец щечкой припал к Ее руке. Богоматерь с нежностью смотрела на младенца и в то же время была грустна, словно предвидела страдания Сына на Его земном пути.
– Это икона Владимирской Божией Матери, главной святыни Руси - приступил к рассказу отшельник.
– Настоящая Владимирская икона написана апостолом Лукой на доске от того стола, за которым трапезовали Иисус Христос, дева Мария и Иосиф Обручник. Сначала она находилась в Иерусалиме, потом в Константинополе, Киеве, Вышгороде, Владимире и, наконец, попала в Москву.
Варфоломей замолчал, чтобы передохнуть.
– А кто эту икону написал?
– спросил, возобновляя разговор, Васька.
– Имени не знаю, но говорят, что она руки одного из учеников Андрея Рублева.
Подождав некоторое время, старик продолжил рассказ:
– Разгромив Елец, Темир-Аксак направился к Москве. Князь Василий Дмитриевич спешно собрал войско, вышел на берег Оки, где и остановился. Сил для отражения нашествия явно не хватало, и тогда князь послал гонца к митрополиту с просьбой принести из Владимира икону Божьей матери. Десять дней несли икону до Москвы. Люди шли и постоянно повторяли: “Матерь Божия, спаси Землю Русскую!” И молитва народа была услышана. Темир-Аксак бежал, гонимый силою Пресвятой Девы! Погибших в сражении с Темир-Аксаком ельчан похоронили в братской могиле на месте сражения, а над ней поставили эту часовню, за которой присматриваю я. Придет время и меня не будет. Найдется тот, кто будет ухаживать здесь вслед за мной. Потом, другой! И так веками пока существует Россия. Память о погибших в битве воинах и защитнице Земли Русской Матери Божией будет вечна!
Старик закончил рассказ и, перекрестившись, закрыл дверь часовни:
– Ну, тебе пора отрок!
Действительно, из леска послышались голоса возвращающихся ратников.
– Все уложили на место! Землянку подновить не мешало бы! Может на обратном пути?
– спросил отшельника выехавший на поляну Савин.
– Спасибо тебе Ваня и вам добрые люди за заботу о старике!
– поблагодарил сторожей Варфоломей!
– Ничего не надо. На мой век хватит!
– Тогда попрощаемся дядя Варфоломей! Нам пора!
– сказал Савин. Нагнувшись с коня, он обнял голову старика.
– Прощай, старче!