Княжна Дубровина

Салиас-де-Турнемир Елизавета Васильевна

— Но она понравилась Вр Андреевн, сказала Лидія желая отвратить грозу висвщую надъ головой Анюты.

— Показала себя, продолжала Варвара Петровна не обращая никакого вниманія на слова Лидіи. — Говоритъ: выросту, уду! Какъ это мило и для насъ пріятно. Указываетъ пальцемъ, какъ горничная, и говоритъ ее, вмсто того, чтобы сказать: тетушка.

— Она въ другой разъ будетъ осторожне, сказала Александра Петровна мягко.

— Идите на верхъ, выучите ее держать себя прилично, это ваша обязанность, сказала Варвара Петровна, круто обращаясь къ Англичанк.

Долго

въ этотъ день преподавала миссъ Джемсъ Анют правила вжливости и свтскихъ условій, и такъ какъ она говорила съ ней мягко, ибо строгой но честной Англичанк понравилась прямота Анюты, Анюта слушала ее со вниманіемъ и сама желала въ другой разъ не длать промаховъ. Она даже въ первый разъ ршилась поговорить съ миссъ Джемсъ откровенно и красня до ушей, спросила:

— Скажите мн за что они обижаютъ моего папочку, за что не могутъ терпть его? Что онъ имъ сдлалъ?

— Вотъ и опять: они. Это невжливо, скажите: тетушки. Тетушки ваши не обижаютъ вашего дядю и я не слыхала, чтобъ они дурно о немъ отзывались, напротивъ того, но он мало съ нимъ знакомы.

— Нтъ, он обижаютъ его, говорятъ онъ бдный!

— Да разв бдность порокъ?

— Ужь конечно нтъ, но тетушки такъ говорятъ, какъ будто это стыдъ и порокъ.

— Вамъ такъ показалось.

— Нтъ, я знаю. Зачмъ тетушки запрещаютъ мн называть его папочкой.

— Я хорошо не понимаю этого названія. сказала Англичанка уклоняясь отъ отвта.

— Отцомъ, papa, сказала Анюта, поясняя.

— А!… протянула Англичанка.

— А онъ былъ, есть и будетъ мн отцомъ. моимъ милымъ, дорогимъ папочкой, воскликнула Анюта и яркій румянецъ залилъ лицо ея.

— Пусть такъ, и любите его, какъ отца, но вы должны слушаться тетки — она вамъ вмсто матери.

— Никогда! сказала Анюта, ужь если кто мн мать, то моя Маша!

— Разв вамъ мшаютъ любить ихъ? спросила Англичанка.

— Хотли бы помшать да не могутъ, возразила Анюта. — Не все ли равно для нея, какъ я зову моего папочку.

— Разв вы не можете звать его дядей, какъ вамъ приказываютъ, и любить его какъ отца.

— Любовь моя не въ ихъ власти, сказала Анюта запальчиво.

— Садитесь учиться, сказала миссъ Джемсъ, видя, что разговоръ этотъ только больше и больше раздражаетъ Анюту. — Мы потеряли цлый часъ. Это непорядокъ.

Анюта развернула книги и думала: противный порядокъ!

— Безъ порядка, продолжала миссъ Джемсъ, будто угадывая ея мысли, — жить нельзя. Безпорядочная женщина не въ состояніи вести своего хозяйства, распорядиться временемъ и состояніемъ. Безъ порядка въ семь не можетъ быть благосостоянія, благоденствія. Не забывайте этого.

Гд мн забыть эту муку, думала Анюта, выросту, уду, съ ними жить не буду… и вдругъ ей пришло на мысль, что у Маши порядокъ и что она говорила ей то же самое. Да, но Маша на часы не смотритъ и по минутамъ ничего не длаетъ… однако, день ея распредленъ, только на часы не смотритъ. Этой привычки не иметъ… А выходитъ все то же. Стало-быть правда, что безъ порядка жить нельзя.

Но урокъ начался и отвлекъ мысли Анюты въ другую сторону.

Дни шли за днями. Анюта много и прилежно училась и не имла времени скучать. Скука томитъ праздныхъ. Только не могла она примириться

съ уроками рукодлія; вязать чулки и шить рубашки, казалось ей до того невыносимымъ, что она нарочно спускала петли или шила какъ попало, но чмъ небрежне относилась она къ своей работ, тмъ дольше заставляли ее шить и вязать. Немалая доля была у Анюты упрямства, а у Англичанки и Нмки нашлось еще боле настойчивости. Когда она дурно вязала, Нмка неумолимо распускала цлые ряды и заставляла вязать снова. Въ этомъ случа ни гнвъ, ни слезы не помогали, и Анюта поняла, что надо покориться. переломила себя и на поврку вышло, что такъ выгодне. Она выучилась вязать очень скоро, и то, что длала въ часъ, стала оканчивать въ полчаса, а окончивъ могла заняться чмъ хотла. Она любила чтеніе, но книги выбранные Варварой Петровной и которыя она назвала въ день своего прізда глупыми ее не занимали. Однажды миссъ Джемсъ, питавшая великое презрніе къ дтской французской литератур, сказала Анют.

— Учитесь скорй по-англійски и по-нмецки и я вамъ доставлю множество самыхъ занимательныхъ книгъ. Вы не успете перечитать ихъ.

— Ахъ! успю, воскликнула Анюта. — Всю комнату завалите книгами и я все перечту.

Въ виду такого удовольствія Анюта стала ревностно учиться по-англійски и по-нмецки.

Вскор посл посщенія Вышеградской. Анюту опять позвали внизъ. Вошедши въ гостиную она увидла женщину зрлыхъ лтъ и съ ней двухъ красивыхъ двочекъ, почти однихъ лтъ съ нею.

— Не узнаете меня, сказала ей сидвшая на диван дама и дочерей моихъ не узнаете?

— Не мудрено, сказала Варвара Петровна, — столько лтъ тому назадъ и Анна была тогда совсмъ дитя. Княгиня Блорцкая и ея дочери, прибавила она обращаясь къ Анют, — помнишь ли, ты пріхала съ ними съ Кавказа.

— Ахъ помню! помню, воскликнула Анюта, подошла къ двочкамъ и он расцловались.

— Подите, познакомьтесь опять, сказала княгиня, и двочки отошли въ сторону и между ними завязался разговоръ.

— Помню, помню, вашъ большой домъ, говорила Анюта, — большія картины и блыя статуи. Я ихъ боялась.

— Я и теперь боюсь ихъ въ потемкахъ, когда прохожу по пустой гостиной, сказала меньшая княжна Алина.

— Ну нтъ, я теперь бояться не стану, сказала Анюта.

— Увидимъ, возразила Алина, когда вы къ намъ прідете, мы васъ заставимъ въ потемкахъ пройти по всмъ комнатамъ, да одну, одну. Когда вы къ намъ прідете?

— Не знаю, когда позволятъ, сказала Анюта, научившаяся уже не располагать собою безъ позволенія.

— Надо поскоре. Вы часто здите въ гости?

— Никогда, сказала Анюта. — Мы никого почти не видимъ, никуда кром какъ въ церковь не здимъ и живемъ такъ…

— Скучно, сказала старшая Нина.

— Ужасно скучно, воскликнула Анюта.

— Ну теперь мы попросимъ маму, у насъ множество знакомыхъ, пріятельницъ, она пригласитъ ихъ, а мы и васъ съ ними познакомимъ.

— И Мостовы, и Прилуцкіе, и Щегловы — съ ними такъ весело! Мы съ ними учимся танцовать и бываемъ въ театр.

— Въ театр! воскликнула Анюта одушевляясь. — Вотъ такъ счастіе! И видли Парашу Сибирячку.

— Нтъ, мы этой пьесы не видали.

— Не видали? Это прелесть! Прелесть! закричала Анюта громче чмъ слдовало.