Княжна. Тихоня. Прачка
Шрифт:
— У тебя есть муж, — пробормотала я смущенно.
— А у тебя — дочь. Кстати, мужа найти проще простого. Выбирай, теперь ты самая завидная невеста в городе.
— Да был у меня уже один… претендент, — поморщилась я.
— Огневицкий? Сочувствую. Действительно, некрасиво вышло.
— Нет! — возмутилась я. — Какой Огневицкий! Зачем он мне?
— А кто? — глаза Ольги вспыхнули любопытством. — Кто еще-то?
— Симеон, — со вздохом призналась я.
— Озеров?
— Он самый.
— Княжич?
— Ну да.
— Врешь! Он без
— А вот и не вру, — обиделась я. — Сёма мне даже предложение делал. Ну как делал… Намекал. Я отказалась.
Ольга совершенно неаристократично присвистнула.
— Ну что же, посмотрим. Озеров ведь напротив нас дом купил, ты знаешь? Он как раз нынче на рассвете приехал. Выспится и прибежит, поди, к тебе. Или не прибежит, как думаешь?
Я подумала и поднялась.
— Мне пора.
— Пойдешь в дом напротив? — блеснула интеллектом Ольга.
— Я просто спрошу, все ли у него в порядке.
И в этом тоже была еще одна прелесть Юга. На Севере одинокая женщина не может зайти в гости к мужчине от двенадцати до девяноста лет, если она не связана с ним родственными узами. На Юге — запросто. Но лучше все же не выставлять визиты напоказ.
Впрочем, на улицу уже спустились ранние осенние сумерки, прохожих было немного, и никто не видел, как я стучалась в большие двери вполне приличного особняка.
Симеон открыл мне сам, и вид у него был свирепый и помятый. Бедняга, очевидно, отдыхал с дороги, а тут я.
— Тихоня? — он моргнул пару раз, потер лицо, широко зевнул и наконец выдал что-то связное: — Ты чего тут? Что-то случилось?
— Да, — ответила я. — Нет. Я мимо проходила. Ольга Пиляева сказала, что ты вернулся.
— Ночью. Я спал.
— Я зайду?
— Не стоит. У меня пока нет прислуги. И еды нет. И чая тоже. Мебель старая… Пыльно везде.
— Я ненадолго.
Зачем я рвалась в его дом — и сама не понимаю. Глупо. Но он только вздохнул и посторонился:
— С тобой спорить бесполезно. Упрямица.
Жилье у Симеона и в самом деле было запущено. Окна в гостиной грязные, мебель затянута белым саваном. Свободен один лишь диван, но, судя по его виду, на нем ночевали сначала мыши, потом кошки. Из некогда ярко-синей обивки торчали клочья ваты. Столик возле дивана имел три ножки из четырех.
— Я же говорил.
— Ничего.
Я аккуратно очистила диван от грязи и пыли — и стиснула зубы, пошатнувшись. Силы были уже на исходе. Мне нужен отдых. И обильный ужин. Чая с печеньем, предложенных в доме Пиляева, было явно недостаточно.
Я плюхнулась на диван и сердито уставилась на Симеона: это он во всем виноват! Хотя нет. Приезд родителей — вот что меня выбило из привычной колеи.
— Где ты пропадал? — спросила я, потому что он молчал и только разглядывал меня с задумчивым видом.
— В столице. Скучала?
— Да.
Такого ответа он не ждал, широко раскрывая красивые свои глаза.
—
— Сказала же, что да.
— Не верю тебе ни на медяк. Ты опять надо мной смеешься.
— Когда это я над тобой смеялась? — удивилась я.
— Да постоянно.
Я немного подумала и усмехнулась: полно себе врать. Если уж приняла решение, то почему не сейчас? В голове звучали злые слова отца: «Кому ты вообще нужна с тут с твоей-то репутацией?»
А вот и нужна.
— Мне не нравится твой взгляд, — осторожно сообщил Сёма, пятясь.
— Ты зря боишься, — заверила его я, поднимаясь. — Я тебя не съем, обещаю.
И шагнула вперед — к нему.
Прикоснулась рукой к тяжело вздымающейся груди под тонкой, влажной от пота сорочке. Запрокинула голову.
— Ты поцелуешь меня или нет?
Он вздрогнул, но медлить не стал. Прижал к себе, шумно выдыхая, и поцеловал: осторожно и нежно. Совсем не так, как я хотела. Обвила руками его шею, дернула за кудри, выгнулась в его руках, с удовольствием ощущая, как меняется его настроение. Кажется, он все понял. Ну а в нерешительности этого мужчину обвинить не мог никто и никогда. Если он что-то хотел — то брал. А меня он хотел.
Как оказалось, спальня в доме Озерова была вполне обустроена: постель там имелась, белье было чистым, а большего и желать нельзя было.
А я впервые принимала в любовных утехах самое деятельное участие. Мне надоело быть тихоней, надоело следовать правилам. Моя жизнь никогда не будет прежней, я и не желаю туда возвращаться. А значит — сегодня я могу позволить себе делать то, чего по-настоящему желаю.
Ровно до восьми вечера, разумеется, потому что у меня ребенок маленький дома! Нужно непременно вернуться, пока меня вновь не начали искать!
— Я тебя провожу, и не вздумай возражать, — строго сказал мне Симеон.
— Делай как знаешь, — кротко согласилась я и осторожно подхватила его под руку. Он, бедняга, сначала шарахнулся, а потом ничего, привык. Так мы и шли по темной улице вдвоем едва ли не в обнимку до самой моей квартиры. И ни одному из нас не пришло даже в голову остановить извозчика, коих в столь поздний час встретилось немало.
Глава 38
О непогоде
К счастью, отец не поджидал меня возле крыльца и вообще, по словам Катерины, не появлялся. Ночь прошла спокойно, и утро не принесло новых сюрпризов. А дальше… дальше я все же обдумала свое поведение и ссору с родителями и решила, что была не права. Я ведь прекрасно знала их характер, но, вместо того, чтобы попытаться поговорить по-человечески, устроила натуральную истерику. Никакого почтения не высказала, наоборот, наговорила лишнего.
Нет, возвращаться на Север я не собиралась, но и ссориться навек с единственными оставшимися у меня близкими людьми тоже не хотела. А отец вполне мог, я прекрасно это осознавала. Знала я и то, что он никогда не признает свою неправоту и первого шага ожидать от него бесполезно.