Княжна
Шрифт:
Где-то глубоко внутри, слабо трепыхается сомнение, но приятная тяжесть мужского тела и жар, ласкающий кожу, вытесняет любые посторонние чувства.
— Смотри на меня, Адель… Я хочу, чтобы ты смотрела только на меня, — его проникновенный взгляд переливался гаммой эмоций, плещущихся в широкой груди. Взгляд собственника. Зверя. Его тёмная половина рвалась наружу и я хотела его таким.
Терялась во времени, сгорая и вновь возрождаясь из пепла, чтобы снова и снова плавится в его руках. От бесконечных, умелых ласк, находящих отклик в моем теле,
В один флакон смешались: шёлк кожи и шершавость мозолистых рук, мягкость губ и колкость щетины, жар тел и прохлада скомканных простыней, протяжные стоны и утробный рык, нежность и страсть, невинность и похоть, единое бешеное желание — компоненты любовного элексира. Глоток которого приносит удовольствие, граничащее с сумасшествием. Грозит потерей себя.
И я жадно пила его залпом, не осмеливаясь перевести дыхание, боясь утратить медовый, пряный вкус наслаждения от близости с этим мужчиной.
Когда силы покинули обоих, захмелевшие мы нежились в объятиях друг друга. Его плечо стало для меня самым уютным местом на свете. Он пальцами перебирал мои пряди, крепко прижимая к себе.
Я слушала стук его сердца и мерное дыхание, погружаясь в сон бессовестно счастливой.
Тариэл
Не спать по ночам становится дурной привычкой. Но как тут уснёшь, когда на твоей груди сопит голый розовощёкий ангел. Все тело звенит от вновь нахлынувшего желания, и я борюсь с ним, просверливая взглядом потолок, отвлекаю себя мыслями о грядущем дне, строю планы. Ей нужно отдохнуть. Но размышления заводят меня не в ту степень, раз за разом возвращая к тому, что произошло между нами.
Вроде бы, о чем тут думать? Сексом что ли никогда не занимался? Занимался. Только это был не он. Нет, чисто физически-механически ещё как он, но вот на эмоционально-чувственном уровне я такого прежде не испытывал. До сих пор потряхивает.
Вспомнил, как она впивалась коготками в мои ягодицы и плечи, подстраивалась под нужный ритм и преданно смотрела в глаза… Вместо крови по венам заструилась раскалённая лава, доставляя дикий дискомфорт в причинных местах. Про себя усмехнулся: ангел-то с чертовщинкой оказался, с огоньком.
Адель завозилась и шелковая простынь соскользнула, обнажая упругое девичье тело. В грудине зародился утробный рык, чудом не вырвавшийся наружу. Отвернулся и не глядя натянул простынь до самой шеи, прикрывая женские прелести. Считаю от одного до десяти и обратно, глубоко дышу. Недовольно радуюсь своей добродетели.
В штанах на полу завибрировал телефон. Пытаюсь игнорировать, но кто-то настойчиво строчит смс. Проклинаю того, кто упорно стремится вытащить меня из тёплой постели, но все же встаю. Морщусь от вида пятен крови на забинтованном животе — перестарался. Лишь бы швы не разошлись.
Сообщения от Дато:
«Таро! Срочно перезвони!»
«Назревает нехилый замес, брат, без тебя
Не ко времени сейчас все эти терки, конечно. Собираю одежду с пола и выхожу из комнаты. Плечом держу телефон, нудно гудящий в ухо, натягиваю штаны.
— Удиви меня. Иначе прострелю тебе колено, давно выпрашиваешь, — злобно рычу.
— Березовский с Тагиром закусились, — от загробного голоса Дато повеяло холодком.
— Мать твою, — обреченно кидаю и тру переносицу пальцами, — собери наших. Буду через полчаса.
Глава 12
Такие разборки не бывают бескровными. Так что мои ребята вооружены до зубов, тела защищает бронь. Со мной в машине Дато, Заза, Гога, острая, взрывная смесь тестостерона и адреналина. Ребята ерзают на местах, предвкушая возможность поиграть бицепсами, того и гляди, сорвутся с цепи. Только я комок оголенных нервов, потому что знаю: сегодня точно кто-то умрет.
Кортеж из пяти машин завернул в порт, приближаясь к месту стычки. Там, «стенка на стенку», между разноцветных контейнеров, стоит не меньше тридцати человек, у каждого в руке по стволу. В центре двое ведут беседу. Это радует, значит не слишком поздно. Наше появление взволновало присутствующих, притягивая взгляды, обрывая диалог главарей на полуслове.
— Доброй ночи, господа, — выскальзываю из «Гелика» с калашом на плече. За мной тянется вереница вооруженных здоровяков.
Толпа тревожно зашелестела, лидеры переглянулись.
— Сам Таро пожаловал, — хмыкает Тагир, приподнимая кустистые брови в удивлении и оглядывается на своих ребят через плечо. Те напряжённо подбираются.
— Чем обязаны столь знатному визиту? — цедит Березовский сквозь неестественно белые, фарфоровые, как обод унитаза, зубы. Глаза гневно стреляют, нашему появлению откровенно не рад.
— Базар фильтруй, не забывай кто перед тобой, — моментально взрывается Дато, устанавливая переводчик огня на стрельбу автоматной очередью.
Березовский плотно сжимает искривлённые злостью губы и ощупывает пространство за нашими с Дато спинами. А там, порядка двадцати мордоворотов, давно не чуявших запаха чужой крови, рвутся с цепи, подобно адовым псам. Понимает, силы не равны. Тяжело сглатывает и нехотя опускает взгляд.
— Нервы, мужики, — бурчит из-под губы. Гордыня и чувство собственного достоинства не позволяет большего.
Над портом повисла тишина, издалека доносится лишь шелест волн, жадно облизывающих пристань, да лай сторожевых собак. Холодно, небо темное, но ясное, на востоке ярко светит Венера, значит время близится к утру.
Достаю сигарету из кармана — не курил целую вечность. Звук чиркающей зажигали и гнетущая тишина бьют по нервам присутствующих, а я не спешу говорить. Подолгу смотрю каждому в лицо, оценивая их уровень решимости устроить мясорубку. Добираюсь до конфликтующих: Тагир напряжен, но в целом спокоен, у Березовского подёргивается глаз. Его бесит все, малейшая искра и полыхнёт. Но взгляд отводит, что-то от меня скрывая.