Княжна
Шрифт:
— Итак, торговец оружием и владелец местных борделей, — затягиваюсь сигаретой и медленно выдыхаю горький дым через ноздри, — как, мать вашу, скажите мне на милость, эти параллельные вдруг пересеклись? — сверлю взглядом Березовского, он не выдерживает напора, едва заметно опускает голову. Еще одна медленная затяжка. — Что двух уважаемых людей заставляет устраивать поножовщину, вопреки правилам? Бабки? Я так не думаю.
Окидываю взглядом толпу.
— Молчите, — хмыкаю и выкидываю фильтр от сигареты в грязь, притаптываю ногой, — что ж ты Паша, глаза прячешь? Или ты думал, я не узнаю, что твои бабочки
Березовский плотнее сжал губы и посерел, подтверждая мои догадки.
— Дьявол, как же я не люблю все, что связано с наркотиками, — бормочу под нос, потираю шею свободной от калаша рукой. Вздыхаю, сдержать бы души опасные порывы.
— Сами расскажете или мне продолжить играть в Шерлока Холмса? Моя дедукция может завести слишком далеко, и вам придётся за все ответить, не советую.
Первым отмер Тагир:
— Мой младший брат попал в больницу из-за одной из шлюх этого…, - осекается, стреляет в меня беспокойным взглядом, — Березовского. Оказалась клофелинщицей, подсыпала какую-то синтетическую херню. Малой едва не сдох, в реанимации три дня провалялся. Полностью потерял зрение, — с силой сжимает кулаки.
— Вот как, — перевожу свинцовый взгляд на Березовского, он уменьшился в размерах.
— Я не в ответе за эту шлюху! Хочешь наказать — накажи. Но дочь мне верни, — голос умоляюще дрогнул.
Ммм? Ошарашено таращусь на Тагира. В отместку дочь выкрал?
— Что значит не в ответе? Не можешь своих баб приструнить? — справедливо рычит Тагир.
Березовский багровеет и легонько кивает своему помощнику. Тот из машины за волосы волочит женщину она извивается и кряхтит от боли. Выглядит чертовски потасканной, как старая, заезженная плёнка, и таких мужики согласны трахать? Это же как с кем-то одной зубной щеткой пользоваться. Брезгливо морщусь не в силах сдержать отвращение.
— Вот клофелинщица. Можешь ей вынести мозги прям здесь и сейчас. Только дочь верни, — проститутка, стоя на коленях в грязи, заливается слезами, умоляя ее отпустить. Весьма удручающая картина.
— Зачем мне проститутка, если есть молоденькая кобылка, которую я буду седлать каждую ночь? Наиграюсь и верну — с вызовом выплевывает Тагир, — равноценная плата за здоровье брата.
— Ты не посмеешь, — шипит Березовский, — я уничтожу тебя.
Напряжение осязаемо возрастает.
— Остыньте, ребята. Ещё пару вопросов, прежде чем что-то решать. Поднимите ее, — небрежно киваю в сторону рыдающей проститутки.
— Честно ответишь на вопросы и уйдёшь отсюда живой. Все поняла? — она кивает, шмыгает носом, едва сдерживая душераздирающие всхлипы.
— Твой босс знал о наркотиках?
Она медленно переводит глаза на Березовского в поисках подсказки.
— На меня смотри. Обманешь и я лично тебя пристрелю, — выпускаю автоматную очередь в небо, она содрогается от резкого звука и сжимается в комочек. Вдалеке начинают интенсивней лаять собаки.
— Знал. Он нам их и давал. Это новое веще…, - пуля, прошедшая между бровей, обрывает ее на полуслове и девушка падает навзничь. Следующий хлопок и второй снаряд достаётся голове Березовского, забрызгивая кровью лица братков, окаменевших за его спиной. Из машины Тагира выскакивает белокурая девушка, отбиваясь от цепких рук охранников и устремляется к мёртвому телу Березовского. Падает
Перевожу взгляд на крыши контейнеров, замечая двух снайперов. Один уже собрал винтовку, второй на мушке держит дочь Паши-сутенера. Но их видят не все.
Хлопок выстрела и труп вожака снимает с предохранителей его свиту. Тупое, неуправляемое стадо с явным удовольствием принимается меряться силами: кто в рукопашную, кто с ножами, кто открыто фарширует противника свинцом. Обе стороны смешались в одно расплывчатое пятно. Из такого замеса уйти живым — божий промысел.
— Девчонка! — кричу Давиду, снимая одного из снайперов с крыши, второй успел уйти. Брат бросается к девушке, вытаскивая из эпицентра мясорубки.
— Ранена, — рапортует Дато и несёт девчонку к машине. Мои люди смирно стоят, приказа «в бой» не было. Осматриваю эту кучу идиотов, и понимаю, что битва развязалась не за жизнь Березовского, а за бесхозяйные притоны.
Ещё одна автоматная очередь в небо приводит беснующихся в чувства. Мои люди с калашами наперевес берут в плотное кольцо уцелевших.
— Вы че, паскуды, устроили?! — меня колотит от злости, руки чешутся отдать приказ положить всех.
— Мы защищаемся, — сверкает глазами Тагир и вытирает кровь с губы тыльной стороной ладони.
— Даю минуту, чтобы вы забрали погибших людей и унесли отсюда свои задницы. Иначе, — обвожу уцелевших гневным взглядом, — никто не покинет порт живым. Слово даю.
То ли я великий оратор и мастер убеждения, то ли подействовали двадцать заряженных калашей, но через установленное время, о бойне напоминали лишь лужи крови.
В машине Дато усердно бинтовал рану девчонке, останавливая кровь. Пуля угодила в плечо, но прошла навылет.
— Жить будешь, — смотрю на взъерошенного Дато, — в больницу?
— Ко мне, я вызову Артура, — замечает мой вопросительный взгляд, — ее хотели убить, в больнице небезопасно, — как можно безразличнее отвечает, но я подмечаю его интерес к этой девушке.
— Похоже, что это дело рук нашего наркобарона, — тихо бурчу и ловлю взгляд Дато через зеркало заднего вида. Он бережно прижимает к себе девчонку, она — то ли спит, то ли потеряла сознание.
— Кишки выпущу, — твердо заявляет сквозь зубы и я еле сдерживаю улыбку.
Когда первые лучи позолотили горизонт, я вошёл в дом. Голова гудела диким ульем, тело ломило усталостью. Хотелось нырнуть в постель к Адель, но для начала душ. Тёплые капли снимали напряжение, но не избавляли от мельтешащих мыслей. Предчувствие такое, что на моем пути встретился серьёзный враг.
В комнате мирно спала Адель. Смотрел на неё и удивлялся такому контрасту событий в моей жизни. После бури я вернулся в уютную гавань, которую не хочется покидать. Скользнул к ней под простынь и крепко прижал к себе.
— Холодный, — недовольно ворчит сквозь сон, но улыбается.
Понимаю, что мои джентльменские порывы о том, чтобы дать ей время отдохнуть иссякли. Накрываю ее губы поцелуем, подминая обнаженное тело под себя. Целую шею, хрупкие плечи, спускаюсь к напряжённой груди. Она тихонько постанывает и льнет ко мне всем телом, не открывая глаз. Пусть я буду ее мучительным сном. Таким же, каким она была для меня долгие пять лет…