Княжья травница-2. Вереск на камнях
Шрифт:
Паника охватила меня. Не та пустая паника, когда можно успокоиться и подумать о проблемах и способах их решения, а самый настоящий животный страх.
– Нет, мамочки, нет… – прошептала я и, развернувшись, быстро пошла обратно к дому. Бер озадаченно смотрел мне вслед. Наверное, ещё никогда не видел такой реакции на беременность. Ну а как по-другому то? Не время сейчас, ох не время!
Пока я шла, в голове вертелись все известные мне признаки беременности. Тошнота, отсутствие месячных, увеличенная грудь… Пока ничего этого нет. Или срок маленький, или Бер ошибся. Конечно,
Ворвавшись в дом, я метнулась в поисках Забавы и нашла её за занавеской. Женщина шила рубашечку для Отрады. Только подняла на меня взгляд и посмотрела удивлённо. Я замахала руками:
– Ни о чём не спрашивай! Есть у нас зеркало?
– Что это ещё за приблуда? – проворчала ключница, перекусив нитку. – Вечно ты что-нибудь придумаешь…
– Ну, полированное… Поднос! Не знаю… Что-нибудь!
– Есть глядеище. Хочешь?
– Покажь, – потребовала я. Забава поднялась и, кряхтя, полезла в сундук. Достала из него самое настоящее зеркало, только не из стекла со слоем отражающего покрытия, а из какого-то светлого камня, напоминающего янтарь, отполированного до идеальной гладкости. В нём отразилось моё лицо со смесью решимости и вдохновения. Я задёрнула занавеску, вздохнув:
– Ладно, сойдёт. Держи так, чтобы я видела.
Повернув её руки с «зеркалом», я задрала подол платья, рубашку, обнажив живот. Вдохнула-выдохнула, чтобы успокоиться. Ну, давай, Дианка, сосредоточься!
Руки скользнули по животу, в самом низу, в женском месте. Кожа нагрелась, стало приятно и чуть щекотно. Но я ничего не видела. Всматривалась аж до боли в глазах и чуть не плакала от обиды. Ну почему, почему не работает на мне?
– Да что ж ты увидеть-то хочешь, милая? – с жалостью спросила Забава, а я только головой мотнула, смаргивая слёзы. И вдруг мне показалось каким-то боковым зрением – зелёненькое блеснуло и исчезло. Я потёрла глаза кулаком, широко распахнула их. провела ладонями по коже живота, будто хотела раздвинуть её. И увидела. Пульсацию. Зелёное биение сердца. Крохотного сердечка. Как будто маленькая точка ритмично превращается в запятую, и снова становится точкой…
– Руда! Что ты видишь? – завороженно спросила Забава. Глядеище двинулось вниз, скрывая вид зелёной точки и очертания крохотного бесформенного тельца. Я выдохнула, вспомнив, что надо дышать, и сказала:
– Наследник… У нас будет ребёнок.
– Ой, Мокошь-матушка… – пролепетала Забава. – Неужто дождётся Ратушко своего наследника!
– Дождётся, – мрачно ответила я, поправляя платье. – Если этот город позволит…
– Что ты говоришь такое?
– Пропали четверо. Просто исчезли с концами…
– Мокошь-матушка, – повторила Забава, опустившись на объёмный зад и прижав ладонь к сердцу. – Спаси нас и сохрани!
А я подумала, что Мокошь не поможет. Она и так сделала для нас слишком много. Теперь выпутываться придётся самим.
– Надо спать по очереди, – пробормотала я, думая совершенно не о том, о чём надо.
– Руда, как же мы, бабы… Как детки наши? – всполошилась Забава, а я тяжко вздохнула ей в унисон:
– Вот как? Не могу понять, куда они подевались… Все мозги себе уже продумала, дырку в них натёрла!
– Давай-ка, милая, поешь, – спохватилась ключница, вскочила, отложив глядеище, потянула меня к очагу. – Поесть при таких волнениях – это первое дело!
Я подчинилась, уверенная, что не смогу проглотить ни кусочка. В голове творился сумбур. Мысли в вялой панике слонялись вдоль извилин и изредка натыкались друг на друга, вспыхивая и сгорая. Я не понимала ничего. Совершенно ничего. Как дальше жить? Как выжить? Как смотреть в глаза родным пропавших? Как сделать так, чтобы больше никто не пропал? Как приручить домового? Как понять, что происходит в городе?
Как?
Как?
Как?
Мне сунули в руки плошку и кусок хлеба с чуть подсыревшей корочкой. Хлеб у Голубы всегда выходил хрустящий и ароматный. А тут – серый неподнявшийся… Чтоб у Голубы да хлеб не поднялся! Видно, она потрясена до глубины души!
И правда – повариха едва заметно вытирала красные глаза. Я спросила:
– Что с тобой, Голуба?
– Ох, матушка княгиня, – всхлипнула женщина. – Сон мне приснился… А мне на новую луну завсегда сны в руку снятся!
– Что за сон, Голуба?
– Ох, не проси, не скажу, – отмахнулась она. – Ежели скажу – сбудется точно!
– Голуба! – я повысила тон. Женщина отвернулась, завозилась у очага. Я глянула на Забаву. Ключница пожала плечами:
– Сбудется ж…
– Голуба, лучше знать заранее и подготовиться. Говори, что тебе там снилось.
– Змеи, матушка!
– Какие змеи?
– Огромадные аспиды! Вот такенные! – и Голуба подняла руки кверху, высоко над головой. – Изо всех щелей как повылазили, как зашипели! И нас всех пожрали…
Она задрожала, и на лице её отразился такой страх, что я мысленно выругалась. Вот только змей нам тут и не хватало!
Я встала. Меня трясло, пришлось унять дрожь в руках и сказать твёрдо:
– Значит так. Отставить глупости! Никаких змей! Никаких снов! Слушайте меня внимательно. Установите очерёдность дежурства. Спать строго по очереди! Поняли меня?
Бабы закивали меленько. Мыська с Отрадушкой на руках спросила из повозки:
– Светлая княгиня, ежели я спать не буду, у меня молоко пропадёт…
– Ты спи, Мыська. Детей к себе привязывай на ночь, поняла? И не бойся.
Отставив плошку с нетронутым супом, я нахмурилась:
– Прорвёмся.
Глава 5. Вересковая пустошь
Апрель 25 число
– Смотри, Отрадушка, это большо-ой дом! – я показала на центральное, всё ещё неприступное нам каменное строение. Девочка проследила за моим пальцем, взмахнула ручкой и сказала:
– А!
– Да, это дом, – с улыбкой повторила я. – Там живёт большо-ой домовой!