Княжья травница-2. Вереск на камнях
Шрифт:
– А-а!
– Да, вот такой большой домовой! А вон дядя Тишило, он несёт ведро с водой. А вон твой папа, он с дядей Буселом рисует карту…
– А! А!
– Да, скоро у нас будет карта местности, и мы начнём осваивать новую землю, понимаешь, Отрада?
Её изумляло всё, что она видела. В свои почти шесть месяцев Отрада росла крепкой и здоровой, уже садилась и даже пыталась ползать, если её клали на животик. А ещё неделю назад она выдала первый зубик, и ночами, когда маленькая княжна вопила и не желала спать, её укачивали всем домом по очереди. И именно тогда я начала брать её с собой
Но всё прошло, зубы продолжали резаться, однако плакать по ночам Отрада перестала. А я всё равно носила её везде. Да и Мыське так было легче. Она, конечно, смотрела на меня странно, когда я велела Голубе протирать через сито варёную репку и их белёсую морковку для детских пюре. Но на примере Волеха видела, что мои советы по развитию детей дают свои плоды. Я не изучала педиатрию специально, но про прикорм и выкладывание на живот знала. Оба малыша росли, как на дрожжах, и Бер мастерил для них игрушки по моему указанию. Были у деток погремушки, чесалки для зубов, хитрые штучки для извлечения звуков…
Отрада прислонилась ко мне, пряча личико на груди.
– Устала, маленькая моя? – спросила я и кивнула: – Сейчас пойдём спать. Подожди только, я поднимусь наверх, погляжу…
И направилась к городской стене. Сзади меня догнал голос Мыськи, которая топала с Волехом на руках:
– Княгиня, куда же вы с маленькой-то?
– Ничего, Мыська, я туда и обратно, не бойся, – весело ответила я няньке и, прижав одной рукой малышку к себе, другой взялась за перекладину лестницы.
Плотники установили галерею по всей длине стены. Памятуя о выбоинах в камне, сделанных лазером, Ратмир решил установить дежурных на трёх сторонах города, выходивших на реку. Правда, лестницы ещё неудобные, но мне не привыкать. Платье пришлось подоткнуть за пояс, и я медленно, но верно взобралась на галерею.
Вид со стены открывался, конечно, шикарный. Река шумела, гнала волны на юг, пенила камни внизу, беспечно и беспощадно уносила время куда-то в края, о которых мне ничего не было известно. Я уже давно решила, что это Волга, поэтому в мыслях так и называла её. Другой такой же широкой реки я не знала. Хотя это могли быть и Кама, и Обь, и Иртыш, но Волга была мне ближе к сердцу.
– Смотри, Отрада, это река, – тихо сказала я. Девочка сунула в рот кулачок и зачмокала. Мы стояли обе и смотрели. Влажный ветер легонько трепал мои волосы, и я прикрыла малышку от прохлады покрывальцем. Дружинник, подходя к нам, заметил:
– Неспокойная вода что-то.
– Главное, чтобы не было чужих кораблей, – философски ответила ему я.
– Пока не видать, – с ленцой протянул он, кивнув на горизонт, где темнел лес: – Вона, луга какие на той стороне. Туда бы скотину пастись…
– Нет моста – нет лугов, – усмехнулась я.
– Чудные эти великаны. Построили бы город на другой стороне…
И он, недовольно качая головой, пошёл обратно по галерее. Я прищурилась. Действительно. На другой стороне такие луга, такие выпасы… Да и вообще – не могли же жители постоянно торчать в городе? Ведь должны были с соседями общаться, ездить куда-нибудь… Не могли же они постоянно огибать просеку?
– Ты бы перешла здесь, Отрада? – задумчиво спросила я у девочки. Та агукнула сонно. Да уж, помощи от неё пока никакой. Всё самой придётся, всё самой.
Я положила руку на камень, погладила его шероховатую поверхность. Какие ещё тайны ты хранишь, древний город? Открой мне их, не стесняйся, я своя. Камень нагрелся от тепла кожи, и мне показалось, что воздух над ним колеблется. Не настолько же я горячая женщина, чтобы тут всё жаром пышало! Что за ерунда такая? Наклонившись, я заглянула за стену, придержала Отраду за голову. Из отворота рубашки вывалился оберег – осколок первой жизни. Я не успела подхватить его, и он глухо стукнулся о стену. Зазвенел. Я напряглась – снова этот никому не слышный звон! За ним должно последовать какое-то открытие. В прошлый раз это были ворота города.
А в этот…
Над стеной задрожал воздух, и откуда-то выпрыгнул каменный брус. Я взвизгнула и отскочила. Чуть было не свалилась с галереи, но схватилась за поручень. Тот оказался крепким – мужики на славу сработали, а брус куда-то спрятался. Дружинник уже бежал ко мне, вскинув меч:
– Что, княгиня? Что?
– Ничего, – я ошалело помотала головой и глянула на Отраду. Та хлопала глазёнками – зелёными, как у матери – и смотрела на меня, испуганно вытянув губы в трубочку. – Ничего, кроха моя, ничего. Всё хорошо! Пойдём-ка к Мыське, солнышко, она тебя спатушки уложит.
Прижав её к себе, я принялась спускаться. Внизу кормилица изнывала от страха:
– Княгинюшка, что там было-то? Чего кричала?
– Погоди, Мыська, не сейчас! – буркнула, передавая ей Отраду. – Поди уложи малышей. Я скоро.
Проигнорировав её заполошный взгляд, полезла снова на галерею. Сжала в ладони оберег и решительно пошла к стене.
– Хозяйка, хозяйка! Ты меня забыла!
Глянув вниз, я увидела Лютика. Он подрос, вытянулся и стал похож на маленький нескладный велосипед. Толстые лапы, худощавое тело и лезущая клочьями шерсть. Наклонившись, я почесала его по холке, стараясь убрать зимний подшёрсток, и сказала:
– Куда тебе со мной? Ты не умеешь лазить по лестнице!
– Возьми меня, я тебя буду защищать!
И он страшно оскалил маленькие молочные зубки. Я не выдержала и рассмеялась:
– Ах ты мой защитник!
Сграбастала щенка и, прижав к себе, полезла на галерею. Собака не ребёнок, в крайнем случае может предупредить об опасности, вон домового же учуял!
Наверху я дождалась, когда дозорный отойдёт подальше, и спустила Лютика на доски галереи, предупредила:
– Только тихо.
Он завилял хвостиком, прыгнул лапками на стену, заглядывая туда, куда я нагнулась. Приложив оберег к едва заметной выемке в камне, чуть отстранилась и с давно забытым детским восторгом увидела брус, выскочивший и зависший в воздухе. Оставив осколок первой жизни на стене, выпрямилась. Второй брус появился из ниоткуда. За ним третий, четвёртый…
– Мамочки, что творится… – прошептала я, боясь пошевелиться. Лютик уцепился передними лапами за стену и повис, суча задними в безнадёжной попытке вскарабкаться и скуля: