Князья Русс, Чех и Лех. Славянское братство
Шрифт:
— Ну, это, наверно, тебе такое подали. А мне принесли кислятину, в рот не возьмешь!
— А ну-ка дай хлебну.
Он взял кубок Чеха, пригубил, поставил на стол.
— Да, твое вино дрянь. Видно, из другой бочки. Новенький в нашем городе?
— Раньше бывал, но давно.
— Издалека?
— Из племени бодричей.
— А, слышал. Где-то у берегов Балтийского моря… А вино надо сменить. Стоит ли такую бурду пить!
— Чего менять? Я его почти выпил.
— Ты что, только
Перед воином стоял объемистый кувшин.
— Можно заказать еще.
— Конечно! Вечер только начинается.
Они выпили по кувшину вина; Лех заказал еще по одному. Познакомились. Охранника звали Айзенхардом. Оба стали пьяными. Разговор перескакивал с одного на другое. Наконец Чех подошел к главному.
— Брат у меня пропал, — сказал он сокрушенно. — Ехали мы со своим товаром по земле лангобардов, напали разбойники. Я с охраной сумел отбиться, а его увели в лес и, как видно, продали в рабство. Не встречался раб по имени Крутояр?
— Крутояр? Крутояр? Вроде нет. У нас во дворце не так много рабов, но славянина с таким именем не припомню.
— И много славян томится?
— Да нет. Правда, не считал. Рабы они и есть рабы, ты же знаешь — вещь! Кто их считает?
— И из других народов есть?
— А как же! И свои, германцы, за долги разные, преступления тянут лямку. Пару греков видел, даже римлянин один.
— Римлянин? А он-то как оказался?
— Из последнего похода привели. Сделали набег на римские земли, вот он нам и попался.
— Из знатных? Наверно, большой выкуп конунг получит?
— Не знаю. Но что грамотный раб, это известно всем. Самих детей нашего правителя обучает.
— Живет во дворце конунга?
— Никуда не выпускают. А если выходит в город, то только под сильной охраной. Очень нужный раб! А у тебя что за товар? Может, покажешь? Я бы какую-нибудь безделушку для своей девушки прикупил…
— Выберешь завтра по вкусу. Я тебе в знак нашей дружбы подарю!
Лех и Русс в этот вечер про Тибула не узнали ничего. Но и того, что рассказал охранник, было достаточно, чтобы прийти к неутешительному выводу: вызволить сына правителя Иллирика из рабства будет непросто, если вообще возможно. А случай, происшедший на другой день, подтвердил этот вывод.
Чех и Русс, как обычно, прогуливались по площади. Вдруг они почти одновременно увидели, как из дворца в сопровождении двух охранников вышел Тибул. На нем была простенькая одежда из льняной ткани, на шее виднелся железный обруч — знак раба. Тибул похудел, осунулся, потухший взгляд упирался в землю. Он пошел через площадь, охранники рядом.
Чех и Русс перекинулись взглядами и двинулись навстречу. Будто невзначай столкнулись с Тибулом. Тот остановился, взглянул на них, глаза его загорелись. Он
Но тут же на братьев надвинулись охранники. Один из них закричал:
— Прочь с дороги, презренные торгаши!
И огрел плетью.
— За что? — нарочито громко выкрикнул Чех.
— Глаза разуй. Прешь, как медведь.
Разошлись.
Чех и Русс весело переглянулись: дело сделано, Тибул знает, что теперь он не один, что за ним пришли и пытаются освободить.
Через полчаса все трое собрались в хижине, сгрудившись, перешептывались между собой:
— Тибул теперь будет готовиться к побегу!
— Да что ему — полста шагов до нас…
— Подловит момент, когда останется один, — и к нам!
— Отлучаются же охранники, не постоянно при нем…
— А часовые у дверей дворца, как истуканы, стоят, на проходящих и не смотрят…
— Значит, надо телегу наготове держать!
В телеге было сооружено двойное дно, как раз, чтобы уложить человека, были просверлены отверстия для разных надобностей. Накидай сверху барахла и езжай хоть сколько, никто и не догадается!
Теперь все трое были настороже, чтобы не пропустить выхода Тибула из дворца. Но минуло пять суток, а он так и не появился.
— Видно, стерегут крепко, — рассудительно говорил Лех. — А как иначе: приказ самого конунга выполняют!
— Ничего! И охранники тоже люди, когда-нибудь дадут оплошку. Без этого никто не обходится.
А вечером в таверне Чеха встретил Айзенхард, шумно приветствовал, повел к столу:
— Садись. Угощаю!
— По какому случаю?
— Награду от конунга получил!
— Ого! От самого конунга? И за что?
— Римлянина в дверях задержал. Хитер черт! Охранников своих сумел как-то обмануть, а сам — в дверь. А тут я его, миленького, цап-царап!
— Наверно, решил прогуляться по рынку, стоило ли задерживать…
— Он мне так и сказал: «Послали хозяева на рынок, кое-какие покупки сделать». А я ему: «Деньги покажи!» А денег-то у него и не оказалось. Тут я его и заграбастал!
— И что теперь с ним? — холодея внутри, продолжал выспрашивать Чех. Он уже понял, что речь шла о Тибуле.
— А что бывает с рабом, если он пытается сбежать? — пожал плечами Айзенхард. — Сначала хотели вздернуть на перекладине. Но потом конунг передумал, заковали в цепи, цепи прикрепили к стене. Теперь уж не сбежит!
— А как же он будет обучать детей?
— Так и будет. Мне-то что! Зато я получил хорошую награду, и теперь гуляем.
Удрученные, сидели в ту позднюю ночь братья вокруг стола, освещаемые неверным светом коптилки. Каждый понимал, что это был крах всего их предприятия. Освободить Тибула теперь у них не было ни сил, ни возможностей.