Князья Русс, Чех и Лех. Славянское братство
Шрифт:
— Стражники нас уже не видят. Ну-ка, наддай коням! Спешить надо.
Погнали по полевой дороге, думали, душу вытрясет на кочках или колеса разлетятся вдребезги. «Как она там? — мельком подумал о княжне Чех и решил: — Ничего, потерпит».
До леса домчались быстро, нырнули под спасительную сень деревьев. Проехав еще некоторое время, свернули в глухую чащу, остановились.
— Бросаем телегу и закидываем ее ветвями, чтобы не нашли, — распоряжался Чех. — Самое ценное переносим на своих коней, а я возьму
Разгрузили телегу от товара, вытащили девушку, размотали ковер. На них выпученными глазами смотрело белое плоское измученное лицо.
— Жива? — подмигнув ей, спросил Чех и сам ответил: — Жива. Ты не бойся, ничего плохого с тобой не случится.
Подхватил легкое тельце, перекинул через круп коня, спросил:
— Готовы?
И, получив утвердительный ответ, первым тронулся через густые заросли леса. Солнце светило слева, стало быть, они ехали в правильном направлении, к реке. Княжна дергалась, мычала, проявляя недовольство, но он не обращал внимания.
Часа через три выехали к реке, довольно широкой, полноводной, с быстрым течением. Римляне звали ее Морувий, германцы — Мордер, а славяне нарекли ласковым именем — Морава. «Трава-мурава, спаси меня от злого духа, — почему-то вспомнилась Чеху сказка, которую длинными зимними вечерами напевным голосом повествовала ему мать. — Гибкими стебельками обвей, листочками зелеными покрой». Спрячет ли их, беглецов, эта своенравная и норовистая река?
Раньше, еще когда планировал похищение Тибула и намечал путь бегства по Мораве, он представлял, что берега там песчаные и ровные, а над кручами расстилаются просторные луга; вот по пескам и лугам и поскачут они во весь опор, в случае опасности в любую минуту готовые скрыться в окрестных лесах.
И только теперь, достигнув Моравы, понял свою ошибку. Короткие песчаные отмели чередовались с крутыми берегами; лес подступал к воде вплотную, на пологих местах курчавились заросли кустарника; где-то еще можно было проехать, а в иных местах приходилось брать лошадь под уздцы и вести за собой. Какая там скачка, чтобы уйти от погони вандалов! Тут за месяц до Дуная добраться бы… А ведь враг не из дураков, наверняка будет послана погоня в разных направлениях, в том числе и на Мораву; возьмут голыми руками.
Но ничего этого Чех братьям не сказал. Они спустились к воде, чтобы напоить лошадей и самим напиться и сполоснуться.
— Может, княжну освободим? — спросил сердобольный Русс. — Все равно бежать ей некуда.
— И то правда, — поддержал его Лех. — Намучилась, бедная. Пусть отдохнет.
Чех подошел к пленнице. Она лежала на боку и, кажется, не подавала признаков жизни. Но едва он ее дотронулся, как она встрепенулась и уставилась на него ненавидящим взглядом. Впрочем, на Чеха это не произвело никакого впечатления.
— Слушай меня внимательно, —
Она ничего не ответила, а продолжала сверлить его яростным взглядом.
— Ну ладно, — продолжал он. — Будем считать, что основной смысл моих слов до тебя дошел.
Он вынул кляп из ее рта, подождал, пока она отдышится. Кричать вроде не собиралась. Умница, можно теперь развязать веревку.
Девушка расправила плечи, стала растирать руки, ноги, потом глянула на Чеха и проговорила с ненавистью:
— Ну тебе, славянин, так не пройдет измывательство надо мной! Дорогой ценой заплатишь!
Чех не обратил внимания на ее слова, окинул взглядом окрестность и, указывая рукой на небольшой заливчик в реке, сказал:
— Иди, княжна, вон за те кусты. Можешь умыться, искупаться, привести себя в порядок. Никто подглядывать за тобой не станет. Но только без глупостей. Попытаешься сбежать, снова свяжу и так довезу до римских пределов.
Она фыркнула, как кошка, но встала и направилась в указанное место.
Лех между тем вынул кусок копченого мяса, хлеб, они присели на вмытое в песок дерево, стали перекусывать.
— Накувыркаемся мы на этой реке, — раздумчиво проговорил Лех. — На этой стороне живут вандалы. А на той?
— На той маркоманны, а ближе к Дунаю — бургунды, — ответил Русс. — Как-то я сопровождал со своими воинами римского чиновника при заключении клиентского договора, так что пришлось с ними встретиться.
— Ну и что за народы?
— Да как все. Когда мир, приветливые, гостеприимные, накормят, напоят, в доме все готовы отдать. А чуть что, чистые разбойники, лишь бы пограбить да своровать. Хорошего не жди.
— Так или иначе, но придется идти той стороной, — произнес Чех. — Авось не тронут.
— Да, на этой вандалы живыми не выпустят. За княжну кожу с живых сдерут.
Из-за кустов появилась девушка, присела на песочек. Лех встал, понес ей кусок мяса и ломоть хлеба, но она оттолкнула еду и отвернулась.
— Ну и глупо, — спокойно сказал он и возвратился к братьям. — Поели? Тогда трогаемся.
— Да, пора, — подтвердил Чех. — Переправляемся на ту сторону.
Река была неширокой и неглубокой, но с быстрым течением, сказывалась близость Альп. Выбравшись из воды, сели на коней; Чех посадил впереди себя княжну.
— Запомни, — наставительно проговорил он ей, — за нами осталась земля вандалов. А мы находимся во владении племени маркоманнов. Так что если сбежишь от меня, то попадешь им в лапы. Они тебя превратят в рабыню и продадут куда-нибудь на сторону. Со мной же ты останешься только пленницей, мы тебя обменяем на римлянина Тибула. Так что держись меня и в конце концов окажешься на родине.