Князья Русс, Чех и Лех. Славянское братство
Шрифт:
— Неужто нисколько не отдохнет с дороги? — всплеснула руками мать.
— Потом отдохнет. Наше дело мужское — отчизну защищать, а не на печи разваливаться!
…Воинские отряды стекались в Вышковец — племенной центр бодричей. Это был крупный город, окруженный деревянной стеной, с пятью башнями, одними въездными воротами. Возле княжеского дворца толпились вооруженные люди, у крыльца на высоком шесте развевался княжеский стяг с изображением стремительно летящего сокола [1] .
1
Позднее,
Князь Воимир, лет пятидесяти, высокий, широкоплечий, с бритой головой и вислыми усами, озабоченно ткнул Руссу руку, кивком головы указал на скамейку возле стола, спросил хрипловатым голосом:
— Говорят, из римских пределов явился?
— Кто успел доложить?
— Земля слухами полнится.
— Служили с братьями на римской границе, да не поладили; пришлось уйти.
— Не сладка служба у римлян?
— Служба шла нормально, но порой начальство своевольничает.
— Понятно… А у нас серьезные дела затеваются. Пошли на нас саксы, да не одни, а ведут с собой на этот раз англов. Огромная сила напирает!
— Надо просить помощи у соседних племен — лютичей, словен и гаволян, как это раньше делалось.
— Какое там! Лютичей только что мы изгнали из своей земли, теперь они сцепились с гаволянами. Князь у них задиристый объявился, сам в мире жить не хочет, другим не дает.
— Одним бодричам придется туго.
— Не спорю. Но надо врагу заступить дорогу в глубь нашей территории. Ты, конечно, поведешь свой центурий под моим началом?
— Конечно, за тем и пришел. Но что значит сотня воинов?
— Иногда много. Особенно когда сражаются храбро и умело.
В это время в горницу вошли парень с девушкой. Русс тотчас радостно воскликнул:
— Скрынь! Ты ли это?
— Русс! Сколько лет, сколько зим!
Они обнялись. Скрынь был из соседнего рода, но все детство они провели вместе, участвовали в играх и забавах, и только уход на римскую границу Русса разлучил их. Был он худощав, жилист, с покатым лбом и глубоко посаженными глазками, хитроватыми и пронырливыми.
— Вернулся насовсем? — спросил Скрынь, любовно глядя на друга.
— Подчистую. Рассорились с римлянами, еле ноги унесли.
— А тут такое затевается!..
— Мне князь уже порассказал. А кто это?
— Ты что, не узнал? Велина, дочь князя.
— Ого, как выросла!
Велина была в том цветущем возрасте, когда все черты в ней были милы и привлекательны: и румяные щечки, и вздернутый носик, и сочные губы; русые волосы у нее были густыми и заплетены в одну косу — символ девичества. На ней было голубое — под цвет глаз — платье из дорогой материи, на ногах желтые полуботинки из мягкой козьей кожи.
Велина между тем с любопытством смотрела на Русса, произнесла:
— А я тебя, Русс, сразу признала. Такой же добрый и наивный, как был. Только возмужал немного, взгляд стал построже.
— Повидались? — вмешался в их разговор князь. — А теперь разошлись по своим местам. Завтра выступаем,
Наутро войско двинулось на запад в походной колонне. Поднялись рано, Русс толком не выспался, сказывалась долгая дорога, ломило в ягодицах, от долгого напряжения побаливала спина. Но он крепился, зная, что на него смотрят его воины и наблюдают ополченцы. Коленями толкнул коня, поскакал вдоль колонны. Впереди увидел знакомую фигуру — Скрынь! Поравнялся, погладил коня по холке, успокаивая, спросил, хитровато улыбаясь:
— Небось, не выспался?
— С чего ты взял?
— С Велиной до утра просидел…
— Да ты что? Она вовсе не моя девушка.
— А чья тогда?
— Влюбился, что ли?
— Сразу и влюбился… Понравилась, девка видная.
— Я бы тебе не советовал с ней связываться.
— Почему?
— Княжеская дочка. Избалованная, капризная. Всего можно ожидать.
Русс почему-то вспомнил Луциллу, ответил отстраненно:
— Главное, верной подругой была бы, а остальное…
— От нее хочешь дождаться верности? Напрасные надежды…
Помолчали.
Русс спросил:
— Что известно от разведчиков? Далеко противник?
— Пока неизвестно.
— Скорее бы встретиться, неизвестность изматывает.
— Не спеши, навоюешься.
Высоко в небе поднялось солнце, стало припекать. Русс сбросил лишнюю одежду, перекинул через круп коня. В полдень сделали привал, пообедали, отдохнули с часок. Потом снова двинулись дальше.
Заночевали в лесу. Комары еще не появились, поэтому разлеглись прямо под открытым небом, где кто хотел. Русс глядел в небо, где светились звездочки. Они были маленькими и не такими яркими, как на берегах Дуная, он на них насмотрелся в свое время, стоя долгими ночами на крепостной стене. Странно кажется все это: недавно был далеко на юге, жил совсем другой жизнью, спал в добротно устроенной казарме, выполнял строгий военный порядок, заведенный в римской армии, видел людей, одетых в туники, пеплумы, мантии… А теперь вернулся в мир, знакомый с детства, вроде бы и не было трех лет службы или приснилось в каком-то необычном, дивном сне…
Утром поднялись с восходом солнца, скоро вышли на широкий луг. Прискакали разведчики: неприятель недалеко. Стали развертываться в широкую линию; князь поставил центурий Русса в центре:
— Саксы воюют клином. Ударом клина они стараются прорвать центр противника, а потом бить по частям. Ты должен выстоять, а мы уж попытаемся удержать крылья войска.
Только заняли указанные места, как из леса вывалились пешие и конные массы противника, стали растекаться по фронту. Русс пристально наблюдал за их построением. Саксы и англы строились по родам. Каждый род создавал клин, поэтому вся боевая линия их напоминала пилу, где зубьями были отряды родственников. В свою очередь центр у них выдвигался вперед, теперь он, действительно, нацеливался на его центурию.
Князь с поднятым мечом на белом жеребце промчался перед боевой линией, выкрикивая слова, которые должны были вдохновить воинов на предстоящую битву:
— Братцы! Защитим родную землю от вражеского нашествия! Не дадим в обиду наших матерей, жен и сестер!
— А-а-а! — ревом ответили бойцы и медленно двинулись вперед. Колыхнулся и строй противника. Оба войска начали сходиться.
Русс уже мог различить лица врагов, их рыжие волосы, насупленные взгляды, разноцветные щиты, шкуры животных, служившие одеждой и защитным снаряжением…