Князья Русс, Чех и Лех. Славянское братство
Шрифт:
А потом подошли к перевалу. Это был длинный затяжной подъем по довольно крутой тропинке; справа и слева высились горы, между ними это был единственный путь. Люди карабкались, помогая друг другу, цепляясь за отдельные кустарники, каким-то чудом сумевшие прижиться на каменистой поверхности. Кони порой не могли удержаться на крутизне и сползали вниз; затем, понукаемые воинами, вставали и, часто перебирая ногами, вновь упрямо взбирались выше и выше. И ни одной ровной площадки, чтобы отдохнуть, можно было только, напрягая мышцы, встать возле дерева или кустика и, придерживаясь
Когда перевал был пройден, люди валились с ног там, где находили ровные места. Чех прошел некоторое расстояние, приятно ощущая под ногами заиндевевшую траву, встал, не веря, что закончился такой тяжелый подъем. Но ноги не держали. Тогда он сел. Но и сидеть было тяжело. Тогда, достав подстилку, он лег, ощущая страшную усталость. Казалось, земля притягивала его к себе, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и тихонько постанывал от налитой во всем теле неимоверной тяжести.
Люди подходили, ложились на землю и замирали. Но потом, отдохнув, начинали потихоньку двигаться, раздались негромкие разговоры, послышался смех; скоро весь лагерь пришел в движение, люди вынимали из котомок еду, стали ужинать. Самые неутомимые и находчивые отыскали сухие ветки, зажгли костры, в котелках подвесили воду; с бокалами, кружками к ним потянулись воины за кипятком. Жизнь пошла своим чередом.
Наутро двинулись по широкой долине и почти тут же увидели селение. Это были невысокие мазанки с четырехскатными крышами. Навстречу им выходили жители, одетые в телогрейки из шкур, белые полотняные штаны и войлочные шляпы. Двое из них подняли к небу длинные трубы и затрубили; глухой и протяжный, сильный и властный звук потек по долине, возвращаясь от высоких гор многократным эхом. Толпа подошла к воинам, вел ее Радомил, возле него шагали двое пожилых мужчин, бритые, с вислыми усами, и три девушки, которые несли на расшитых полотенцах хлеб и соль. Они остановились перед Чехом, низко поклонились, старший из них сказал:
— Добро пожаловать в наше селение с миром. Мы рады видеть вас дорогими гостями у нас.
Чех подошел, отломил кусочек хлеба, макнул его в соль и съел. Селяне повеселели, заулыбались:
— Вот это добре. Вот это по-нашему!
Чех облегченно вздохнул: кажется, переход через Карпаты будет без каких-либо осложнений.
Так оно и получилось. Два дня они шли по широкой долине, встречаемые гостеприимными жителями. А потом перед ними встал новый, еще более крутой и длительный путь к перевалу. Заканчивался он высоко в небесах, окутанных туманами и облаками.
— Одолеем его, начнется спуск, который приведет нас в широкие долины, по которым в разные стороны текут две реки, — говорил Радомил. — Римляне их называют Вистулой и Виадуа, а мы, славяне, Вислой и Одрой. Там живут наши братья, славяне.
И снова карабкались по скалистой тропинке, выбиваясь из сил. Посредине пути встретилась просторная, ровная лужайка, на которой пообедали и отдохнули. Поднялись на самый перевал. Там их встречал Радомил.
— Вы посмотрите, какие виды вокруг, — весело говорил он, не в силах устоять на месте. — Нигде больше не встретите
Перед воинами открывались величественные картины. Могучие горы увалами и островерхими вершинам громоздились повсюду, куда ни кинешь взгляд. На некоторых из них лежал вечный снег; большая масса чистейшего снега лежала рядом с ними; повсюду валялись камни и валуны, между ними виднелась посохшая травка; справа обрывалась отвесная пропасть такой глубины, что захватывало дух, на дне ее узкой ленточкой извивалась речушка; вдали кружились горные орлы, медленно и неторопливо выискивая себе добычу. Густой туман протекал мимо них, сырой и промозглый, был такой холод, что не спасала никакая одежда. Лица людей посинели, пальцы скрючились, они стали дрожать.
— Это облака плывут рядом с нами, — восторженно говорил Радомил. — Мы к самим богам забрались, они где-то рядом с нами!
— Мы здесь замерзнем, — отвечал ему Чех. — Нельзя задерживаться на перевале, всем немедленно спускаться!
Спуск оказался не легче, чем подъем. Такая же крутая тропинка, скользкие каменные плиты, чуть не удержался, поехал вниз, раздирая в кровь ягодицы… Но через полчаса уже было не так холодно, а через час и вовсе можно было скинуть что-то из верхней одежды. Сначала появились заросли кустарника, а потом и лесные массивы. Выйдя из одного из них, Чех увидел перед собой широкую равнину и извивающуюся речку со стальным блеском воды. Возле нее видно было большое скопление людей; приглядевшись, он узнал в них воинов.
— Кажется, два войска стоят друг против друга, — сказал он подошедшему Радомилу. — Ты не можешь сказать, кто это может быть?
Тот долго присматривался, ответил уверенно:
— Те, что ближе к нам, — это вандалы. А за ними стоят славяне, я узнаю их по одежде и вооружению.
Чех и сам их узнал, только ему хотелось, чтобы его вывод подтвердил другой человек.
— Готовятся к битве, — сказал Радомил. — Снова вандалы пошли грабежом, никак неймется им.
— Под Виндобоной получили, здесь тоже огребут.
Между тем оба войска начали сходиться. Славяне двигались сплошной толпой, а в порядке вандалов было заметно деление по родам: каждый род выстраивался клином, получалось что-то вроде пилы, которая дробила переднюю линию противника и облегчала достижение победы. «И нам бы такое перенять, — думал Чех, наблюдая за действиями противоборствующих сторон. — Но лучше внедрить в войско славян римский строй. Правда, ему надо долго и упорно учиться, но строй удесятеряет силу войска. Недаром римляне завоевали полмира!»
Вот вандалы и славяне сошлись, началось ожесточенное сражение. Чех стоял и ждал подхода центурий. Идти на помощь было нельзя, не подтянув все силы. А его воины растянулись на горной тропинке, никуда не спешили, спускались не торопясь, потому что устали и до ужина было еще далеко.
Подошли Лех и Русс, стали наблюдать за ходом сражения. Оно было в самом разгаре. На большом расстоянии смешались германцы и славяне, доносились оттуда звон оружия, глухие удары палиц и боевых топоров о щиты и доспехи, крики людей, ржание коней, стайками в обе стороны летели стрелы.