Князья тьмы. Пенталогия
Шрифт:
Тристано слегка пожал плечами.
Герсен продолжал наблюдать за искалеченным противником: «Из уважения к хранителям и не желая подвергаться бичеванию, я тебя не убью. Но я могу переломать тебе еще много костей, и с сегодняшнего дня ты будешь ползать бочком, подобно крабу. Я могу развести тебе глаза, и ты будешь одновременно смотреть в разные стороны до конца своих дней».
Жилистые морщины, окружавшие рот Тристано, стали глубокими и скорбными. Он попробовал устроиться удобнее и тяжело навалился спиной на стену — мозг землянина
«Кто убил Тихальта?»
«Я не видел, кто. Я стоял рядом с тобой, у выхода».
«Но к Смейду приехали только вы трое».
Тристано не ответил. Герсен наклонился к нему и быстро, одним жестоким движением, сломал ему руку. Мазенсен издал нечленораздельный возглас и, спотыкаясь, отступил на пару шагов, но тут же остановился, словно задержанный невидимой привязью, и снова уставился на Герсена, как завороженный. Тристано тупо смотрел на свою безжизненно обвисшую руку.
«Кто убил Тихальта?»
Тристано покачал головой: «Мне больше нечего сказать. Лучше хромать и щуриться всю жизнь, чем подохнуть от саркойского клюта».
«Я могу заразить тебя клютом».
«Мне больше нечего сказать».
Герсен снова наклонился вперед, но Мазенсен разразился дрожащим блеянием: «Это недопустимо! Я не позволю! Мне будут сниться кошмары! Я и так плохо сплю».
Герсен обратил на него недружелюбный взгляд: «Советую вам не вмешиваться».
«Я вызову хранителей. Вы беспардонно нарушаете закон. В нашем государстве пытки запрещены всем, кроме уполномоченных должностных лиц».
Герсен рассмеялся: «Зовите хранителей! Мы еще посмотрим, кто нарушил закон и кого будут пытать».
Нервно потирая бледные щеки, Мазенсен сказал: «Тогда уходите. Никогда не возвращайтесь, и я никому ничего не скажу».
«Не спешите! — у Герсена исправилось настроение, он начинал веселиться. — Вы влипли в очень неприятную историю. Я обратился к вам с законным запросом. Вы позвонили убийце, и убийца на меня напал. Невозможно не принимать во внимание столь очевидный факт».
Мазенсен облизал губы: «Вы предъявляете ложные обвинения! Это только усугубит вашу вину, когда будут рассматриваться обстоятельства дела».
Жалкая угроза только рассмешила Герсена. Он подошел к Тристано, перевернул его лицом вниз, стянул с него куртку до предплечий и перевязал предплечья поясом землянина. Теперь, без помощи руки, Тристано не мог подняться на одной ноге.
Направившись внутрь здания по коридору, Герсен поманил за собой Мазенсена: «Вернемся в ваше управление».
Директор-контролер неохотно протопал за Герсеном в свой внутренний кабинет, едва держась на ногах от нервного напряжения, и тут же бросился в кресло.
«А теперь, — сказал Герсен, — зовите хранителей».
Мазенсен покачал головой: «Как вам сказать... думаю, лучше не создавать лишних проблем. Хранители
«В таком случае вам придется ответить на мои вопросы».
Голова директора поникла: «Спрашивайте».
«Кому вы звонили, когда я зашел в кабинет?»
Руки Мазенсена тряслись от возбуждения. «Я не могу сказать! — выдавил он глухим, срывающимся голосом. — Вы хотите, чтобы меня убили?»
«Хранители зададут вам тот же вопрос, не говоря уже о множестве других».
Мазенсен безнадежно взглянул направо, налево, на потолок: «Постояльцу отеля «Гранд Помадор». Его зовут — Спок».
«Я знаю, что вы врете, — спокойно сказал Герсен. — Даю вам последний шанс: кому вы звонили?»
Директор отчаянно тряс головой: «Я не вру».
«Вы видели этого человека?»
«Да. Он высокого роста. У него коротко подстриженные ярко-розовые волосы и продолговатая большая голова, сидящая прямо на плечах, практически без шеи. У него странное лицо пунцового оттенка, он носит темные очки и защитную планку на носу — необычная внешность, вы не находите? Кроме того, он холоден, как рыба — никаких эмоций».
Герсен кивнул: Мазенсен говорил правду — с ним связался Хильдемар Дасс. Повернувшись к директору лицом к лицу, Герсен сказал: «А теперь — самое важное. Я хочу знать, кто был зарегистрированным владельцем монитора».
Мазенсен начал было отрицательно мотать головой, но фаталистически пожал плечами и поднялся на ноги: «Пойду, возьму эту запись».
«Нет! — отрезал Герсен. — Мы пойдем вместе. И, если вы не найдете запись, клянусь: я предъявлю вам обвинения в тяжком преступлении».
Мазенсен устало растирал лоб: «Теперь припоминаю. Запись у меня». Он вынул карточку из ящика стола: «Университет Морской провинции, Авенте, Альфанор. Благотворительная дотация № 291».
«Имени нет?»
«Нет. И ключ вам не поможет. Устанавливая мониторы на кораблях, университет пользуется собственными шифраторами. Мы продали им несколько таких приборов».
«Понятно». Кодирующие устройства, предотвращавшие двурушничество со стороны недобросовестных наводчиков, нередко использовались спонсорами.
Теперь в голосе Мазенсена звучала невеселая ирония: «Судя по всему, университет продал вам закодированный монитор без дешифратора. На вашем месте я пожаловался бы местным властям в Авенте».
Герсен попытался представить себе последствия полученной информации. Если удовлетворялось одно условие, последствия эти, в самом деле, были далеко идущими.
«Почему вы звонили Споку? Он обещал вам деньги?»
Мазенсен кивнул, как нашкодивший школьник: «Деньги. Кроме того, он угрожал. В молодости я позволил себе безрассудный поступок...» Директор беспомощно развел руками.
«Известно ли Споку, что монитор закодирован?»
«Несомненно. Я упомянул об этом в нашем разговоре, но мое замечание не стало для него новостью».